Глава пятая
Колона неспешно двигалась непонятно куда, все время петляя по дороге. Тянувшиеся количество людей за машиной было весьма внушительным. Еще большим было количество людей-зевак, которое шло на встречу колоне и пыталось пристально поглядеться в содержимое гроба, увидеть – ну, кто же там? Машины мирно уступали дорогу колоне. Иногда спереди доносилась жалобная мелодия, которая ни в коем случае, ни на йоту, не настраивала на мысли о вечном, что довольно пестро было видно по лицам «скорбящих». Макса, по обе стороны, окружили родственники в черном, которые, как будто пытались предотвратить его попытку к бегству с этой колоны, постоянно отворачивая лицо от Макса – все-таки, непобежденный перегар с утра, давал о себе знать. Многое в этом маршруте было понятно и в то же время оставляло за собой какие-то вопросы. Ну вот, например, один из них: «Почему колона не может двигаться просто на машинах до кладбища, а необходимо обязательно топтаться туда пешком? И почему мы, в конце концов, идем дорогой, которой мама при жизни ходить абсолютно не любила? ПОЧЕМУ?»
Благо, что все вокруг настолько глупы, что неспособны об этом думать и лишь в невзначай помышляют о том: «Как ей плохо, что она умерла!». «Браво господа! Браво! Лицемеры», - спешно думал Макс. Завывание спереди, кто-то еще очень фальшиво воет сзади – это та, мелодия, на которую его мама теперь заслужила. При чем выли так, как будто не скорбили об умершей, а просто остались голодные в предверьи аппетитного ужина. Все это было тем самым театром, о котором, так много Макс судачил сам с собой. Но и Громова, так просто не удивить – все это, конечно, красиво и даже несколько благородно, с такой силой убиваться, по тому, кого не видел годами и не видел еще столько же, но все же…Вокруг не было ни единой души с кем бы ему сейчас хотелось перекинутся хотя бы словом, ради приличия, а так хотелось. Сам Макс не хотел признаваться в этом себе, но правда и в этот раз была неизбежна и более того наивна: так хочется просто поговорить! НО НЕ С НИМИ!
Все они бывшие актеры погорелого театра, которые остались без работы и пришли за своим куском хлеба к нему в дом, в тот момент, когда ему и так нелегко. Деловые и не очень, умные и тупые, богатые и дешевые и просто никто – люди, которых он впервые сегодня видел. Целая плеяда тех, кого хочется послать и тех, с кем хочется просто переспать (были и такие!!!). Противных и чем-то привлекающих. Но ни одного человека, с которым можно поговорить. Все это, как никогда наталкивает на откровенную печаль и тягу к рюмке.
«Ваше здоровье господа ЛИЦЕМЕРЫ!»
Играть в этот спектакль становилось все сложнее и сложнее, да о чем тут вообще говорить – это было невыносимо скучно. Благо дело, что колона подходила в притык к кладбищу и уже некоторые с сопровождавших ее, успели зайти непосредственно во внутрь. Вскоре, после долгой суеты к кладбищу двинулась и сама машина с гробом.
Все собрались возле огромной ямы, которая должна была стать в скором времени последним пристанищем покойной, что тоже было весьма грустно. Сырая и ничем ни примечательная дыра соответствующей глубины, вскоре будет заполнена гробом, засыпана земляною насыпью и оплакана всеми присутствующими. Ну, а потом позвольте очередь следующих и так далее. Пока все присутствующие ожидали машину началась невероятная борьба за место около «сцены»: многие друг друга пихали, пытались оказаться ближе всех к основному «месту события», некоторые теснились к Максу, другие вздорили утверждая, что именно они стояли тут первые – со стороны, конечно, это было весьма и весьма…
Вот интересный у нас все же народ - интересный, как не крути. В любом месте, при любом событии каждый из присутствующих хочет быть главным действующим лицом и не иначе. Каждый хочет сверкнуть в новом свете, чтобы в этой толпе говорили только о нем, и не важно, что, главное - пусть говорят!!! Не важно и место, где происходит весьма унылый пиар: свадьба, день рождение или похороны…ну и пусть похороны. Главное – ПИАР!!! В какой-то момент даже кажется, что наши люди готовы на все, даже занять место покойного, лишь бы на них обратили внимание. Разве это не может не пугать, как по мне, то даже очень. В наше время все мероприятия напоминают площадку для чьих-то громких слов или широких улыбок на камеру, где каждый хочет быть, безусловно, гвоздем программы. Все транслируется веб-камерами на весь мир, повсюду маячат журналисты с назойливыми вопросами, о том: Кто? Где? Как и с Кем? А главное всегда присутствует человек, который обязательно скажет, что это мероприятие полное гавно и что лучше бы он остался бы дома и смотрел по кабельному Discovery channel с пивом. Обязательно после таких фэшн-пати всплывет грязная правда, о том, что было во время того или иного события, после чего чьи-то рейтинги поползут вверх, а чьи-то - вниз с закономерной геометрической прогрессией. Все закономерно.
Здесь же было приятно одно, что на всю эту промо-рекламу родственники и близкие Макса не только не потратятся, но и не посчитают ее нужной, ведь те, абсолютно ничего не смыслят не в рекламе, не в самопиаре. Макс себя пытается успокоить, чтобы не сорваться на одном из присутствующих и поэтому просто пытается отвлечься и ничего лучше, чем пялится, на одну из присутствующих здесь особей, не находит. «Кто она? Никогда ее раньше не видел» - оценочно выдавал Макс, - «Она, конечно, ничего. Но, по-моему, ей только перевалило за 18?! Хотя, кто в таком случае даст гарантию, что в свои девственные года она уже не потеряла до этого свою невинность? Тем более в таком быдло-месте, где на девушку примерно такого кроя смотрят, как на секс-приданное. «Вот, что действительно плохо, - продолжал Громов, - так это то, что я сейчас по не многу превращаюсь именно в такого местного представителя совсем не благородной субкультуры». Юное создание, которое томилось около ямы, чем-то смахивало на героиню, какого-то любовного романа Дюма: много пафоса, много женственности, всего слишком много…кто-то даже сказал бы, что в избытке.
«Вы все еще верите в любовь? Тогда мы едем к Вам!»
Макс судорожно уже пытался найти любой другой объект для слежки, но девушка была, как магнит: тянула со зверской силой, тем более, что своими карими глазами она упиралась точно в Макса и его поникший образ. Макс в этот момент таял, как мороженное в жаркое лето, утопая еще и в ее сладком ротике. «О, фантазии! О, женщины!», - приговаривал про себя Громов. Все кончилось одномоментно: машина подъехала к месту собравшиеся толпы, примерно в тот момент, когда Макс не побрезговал своим взглядом раздеть ее ровно по пояс.
- Давайте, аккуратно выгружаем!
- Осторожно. Вот так, давайте!
- Ну, все! Слава богу, станови! Потихоньку, все отлично!
Суета опять набрала оборот. Казалось, что это не кончится НИКОГДА! Многие из тех, кто здесь присутствовали, могли бы с радостью делать вид занятых и очень огорченных людей, но, в сущности, получалось одно и то же - суета. Все подходило к логичному концу. Затаилась тишина и мелкий шепот меж присутствующих. В конце концов, человек в темном костюме и с седыми, но очень густыми волосами потребовал минуту внимания и как-то неловко сначала, но потом весьма уверенно и лаконично начал читать все, что было изложено у него на бумаге. Макс сначала не сразу узнал, кто этот седоволосый оратор, но присмотревшись не смог прогадать – мамин коллега по работе. Мама всегда о нем отзывалась очень тепло Максу, и наоборот – очень холодно сотруднику о Максе, что уже, конечно, значение большого не имело. В руке у сотрудника был некролог, непонятно кем написанный и при каких обстоятельствах, но при этом написанный очень художественно, что говорится – под заказ. Каждое слово некролога внимательно вкушалось среди слушателей – это был монолог, ода последнему дню страдающих и верующих, который по-настоящему вызывал восторг, у всех, кроме Макса. Он, как и все слушал, каждое слово, которое говорилось о его матери, пытался уловить все, что было произнесено вслух, но все тщетно…Было четкое ощущение, что некролог читается про абсолютно постороннего ему человека, человека, которого, как оказывается он не знал. Жил рядом и не знал. Или стоп… «Может они абсолютно ничего не знают о ней, может это они пришли на похороны абсолютно постороннего им человека? Как знать?!»
«Она красиво улыбается, нежно смотрит на все кругом…», - думал про себя Макс, не отводя глаза от той самой юной особы с карьими и жгучимим глазами
- А теперь почтим уважаемую, Ларису Сергеевну, минутой молчания. Пусть земля ей будет пухом, - сказал напоследок седоволосый старик.
Все покорно стали смотреть вниз. Каждый думал о своем. Макс думал, что на этом все закончиться – финита ля комедия! Последний дубль и каждый, наконец-то, снимет свою маску или просто покинет сцену. Тут и так хватило фальши на два спектакля вперед, так что, не Вам ли угодно молчать, дорогие?! Минута, явно затянулась несколько дольше, но ведь никто особо и не спешил, так что торопить кого-то - было лишним. Все вокруг томилось тишиной: «И это прекрасно», - подумал Макс. От этого некролога Макс и так себя чувствовал весьма неловко, если не сказать больше - это был очередной гвоздь в крышку гроба его лучших человеческих чувств. Молодая госпожа, которая так жадно поедалась взглядом Макса, уже успела покинуть подиум еще до того, как сам гроб погрузился в истоки небытия. Многие последовав ее примеру, тоже, покинули это место, оставив, только самых близких к этому действию людей.
Гроб неспешно уходил под землю.
- Все мы оттуда вышли – туда и возвращаемся! – сказала напоследок тётушка Макса
- Бог дал – Бог взял! – добавил, кто-то со стороны.
Каждый, попрощавшись сначала с покойной, потом с Максом. Все говорили друг другу утешительные слова, о том, что все мы не вечны и просто уходили каждый восвояси. С Максом остались, лишь тетушка и еще несколько родственников. Правда, и им делать тут же особо было нечего, у каждого из них были свои дела.
Макс спокойно пятился к выходу и думал, о том, что завтра отъезд в столицу и снова работа. Потребуется много сил, нужно отдохнуть, хотя все же очередная опустошенная бутылка горячительного была бы, куда к стати, чем просто сон. Такая была у него дома в наличии, вот к ней он, собственно говоря, и шел. Развалистая походка, унылые глаза, пафосно-красивый и ничтожный в то же время вид – вот она, главная фишка Макса, по которой его можно было узнать в этом городе. Такие отличительные внешние знаки были тут только у него.
Еще один день пережит! А сколько еще таких придется пережить? Сколько?
…Вы много думаете о том, что Вам сейчас хуже всех? Наверное?! Вы даже готовы поспорить? Чудно! Поздравляем, Вы в плену иллюзий! Ну, что Вы?! Не расстраивайтесь, Вы такие не одни! Уж поверьте. Да и еще, кто из нас не любит быть самым несчастным и ждать, что вот сейчас его пожалеют, успокоят и скажут: «Все будет хорошо! Я тебе обещаю!». Ну, правда, прекратите!
Максу тоже сейчас хотелось хоть немного утешения и даже далеко не от бутылки с коньяком. Ему хотелось большего, уж поверьте?! Проблема была в том, что последний человек, который мог его пожалеть, пожалеть по-настоящему, сейчас лежал за его спиной на глубине около трех метров под землей. Теперь, Вам, наверняка, стало легче?
Макс был, как зомби. Все, что его тянуло дальше по этой безмерной грешной земле это бутылка дома и желание по скорее покинуть этот город. Благородно, да и только!

Глава шестая
Ожидание томит. Томит просто не реально. Ожидание на вокзале в одиночку – томит вдвойне. Самое глупое человеческое занятие за всю историю его и так несовершенного существования – это ожидать. Ожидать новостей, беды, смерти…ожидать поезда. Это просто ужасно. Вокруг полно народу и каждого в этом месте заботят, пожалуй, только одни и те же вопросы, о том: «Успеют ли они на поезд? Какой у них вагон? Какое у них место? Когда прибытие обратно» и самое главное: фраза, которая стала короновать любую поездку в любой город на любом поезде: «Боже! Как здесь ужасно…». Макс, конечно, вне этих правил, явно не был. У него тоже в голове были те же вопросы, он заботился о том, что и все: дабы не промахать свой поезд и тому подобное. Но в придачу к этому, Макс, был весьма наблюдательным молодым человеком. Все, что прошло мимо его любопытных глаз и не затронуло его – просто не существует. Макса волновали многие детали, с которых, по сути, и вырисовалась целостная картина всей нашей жизни. Он, как художник, который пристально пытался увидеть, то, что так или иначе пыталось скрыться от него. Он всегда находил эту деталь. И каждый раз, когда он ее находил – он был недоволен. Ему всегда казалось, что она должна быть особенной и непревзойденной, а оказывалось, увы, совсем иначе. Деталь, как деталь. Да, он увидел, что-то новое, но так и не понял ее особенность в целой картине. После таких длительных экспериментов удивить, хоть чем, либо молодого парня было, в принципе, невозможно. От этого мир казался, как ограниченным набором слайдов, которые повторялись с ошеломляющей скоростью. Вокруг Макса мелькало столько людей, что если представить жизненную историю каждого из них - получилась бы старая советская энциклопедия в десятки томов. Все они имели свою деталь, которая раз от раза все же, да повторялась. «Что-то в этом мире явно не так?!», – любил повторять Макс.
«Большому кораблю – большое плаванье!».
Вечерние поезда самое лучшее из того, что когда либо, приходилось встречать Максу. Это, то место, где жизнь не имеет ни временных, ни коммуникационных границ. Жить в поезде, наверное, невозможно. Проводить день ото дня в месте, где кардинально изменить свою жизнь не в состоянии – наверное, паскудное чувство. Максу же напротив, это место нравилось, как никакое другое. Дело в том, что так Громов успокаивал себя, что чтобы не случилось в его жизни изменить он этого не в состоянии, пока он находится в поезде. Тут можно только думать, пить и мечтать. Причем мечты имеют такую же скорость, как и сам локомотив – они спешно пронзают расстояние и спешно разбиваются в тот момент, когда ты прибываешь на конечную станцию. Чудно, не правда ли? Нет, ничего лучше, чем просто отключится от всего и погрузится гораздо глубже, чем в рядовые, обыденные проблемы бытового характера – без надобности, тут тебя, никто и не побеспокоит. Поезд - лучшее место для сбора всех положительных мыслей и расставания с печалью. В Максе печали, сейчас, было предостаточно!!! И дело было не просто в смерти его матери. Все гораздо хуже! В последнее время, Макса взвинчивало одно и тоже чувство. ЧУВСТВО ВИНЫ. Как же это херово, когда чувствуешь, что виноват! Это примерно также, когда кому-то, что-то должен – невыносимо. Макс был виноват перед многими в последнее время и даже перед теми людьми… которым не ответил на звонки. Он был виноват перед мамой, которая, так и не увидела своего единственного сына – ХУДШЕГО ИЗ МУЖЧИН, перед своей кончиной, не успев сказать, наверняка, какую-то истину, которая, так и останется загадкой на всю дальнейшую жизнь Макса. Сколько ее там еще осталось? Вина – убыточное чувство! Вина – чувство невыносимое. Когда, кому-то виноват, то лучше сразу покаяться, в чем бы то ни было, а не то сам себя разрушишь, так толком этого не осознав.
Правда, вина – это всего лишь чувство, а любое чувство даже самое глобальное не имеет силы над человеком, если тот едет в поезде. Чувства Макса, само собой притупились (чувство вины, тоже, позвольте заметить). Намного больше, чем что-то внутри, Макса, будоражило, то, что было снаружи. В плацкарте снаружи было далеко не ахти. Хотя и это далеко не самый печальный факт этого вагона и этого места. Печальный факт – здесь полным полно скучных и убогих, закомплексованых людей, которые, как и миллионы других не всегда отдают себе отчет, что же на самом деле происходит вокруг них? Первым Макс увидел молодую пару, которая сидела напротив: светловолосая девушка и такой же светловолосый паренек. Они много ворковали о своих, видимо, очень важных делах и не отлипали, в прямом смысле этого слова, друг от друга ни на секунду. «Банальная пара», – выкинул про себя Максим. – «Все уже и так ясно». Возле Макса, также, приютилась еще одна девушка. Странная, как показалось сначала Максу. Очень симпатичная и очень странная. Говорить, почему женское творение Господа было симпотным, не имеет ни малейшего смысла. Есть такое понятие «гармония» – в голове Макса понятие «гармония» выглядело примерно так, как выглядела именно эта особь. Почему странная? Пардон, а вы видели девушку, которая вслух поет песню, при этом абсолютно не смущается окружающих? Правильно! НЕТ! Причем пела она так себе, да и репертуар у нее был, какой-то попсовый?! Что-то из Запада и что-то явно попсовое. Максу она сразу понравилась. По статистике, именно такие девушки при знакомстве дают «зеленый свет» на то, чтобы потерять десяток минут на секс. Статистика – штука железная, по крайне мере в жизни Макса, и обратного свойства она не имеет. В то же время, Макс был очень взбудоражен тем, что девушка при виде его вечно морщилась и делала вид, что он будет наверняка последний в ее личном списке самцов в этом году, с которым она, наверняка переспит – для Макса это было сравни кровной обиды. «Кругом одни огорчения», - подумал Громов, - «Одни огорчения». «Может ей зарядить, что я сирота, что жизнь не сложилась и вот теперь, он потерял голову от этой симпатяшки около него? А что?! Было бы весьма круто!», - снова о своем начал Макс, - «Бабы на это ведутся!». Проблема была ровно в том, что перед ним сидела далеко не «баба», а очень обворожительная девушка, которая не дает ему покоя, а ему с ней ехать еще всю дорогу. И чтобы найти ключ к этому замку придется очень сильно постараться, а учитывая внутреннее состояние Макса, его весьма отвратительный шарм и прочие мелочи, которые, только минусовали все его достоинства – задача стократно усложнялась
Ожидание, конечно, томит, но рядом с таким созданием, ожидание – это смерть!!!
Поезд тронулся, все началось, как в первый раз. Та же дорога, которая по деталям преподносит Максу уйму нового и в то же время веет покрытой плесенью ностальгией.
- Ваш билет, пожалуйста!
Макс протягивает билет уже далеко не молодой проводнице, которая внимательно смотрит то на билет, то на молодого человека. Перед ее взором предстает молодой парень лет 23-24, с темными волосами и светлыми, лунными глазами, которые искажают уверенный и циничный взгляд. Улыбки на лице нет вообще. Лицо парня, как будто только, что пережило очередную боль и застыло примерно в тот момент, когда она ярче всего была видна на нем. От этого взгляда проводницу сильно взбудоражило и она быстро стала осматривать билеты остальных пассажиров – они на вид были все намного приятнее, нежели Макс. Сам же юноша, сидит прибывая без, каких либо, движений и лишь тайком наблюдает за своей соседкой:
- Скажите, а пить у вас в поезде разрешается?
- Категорически «нет»!
- Думаю, что сегодня мы немного изменим правила?! – при этих словах у Макса на лице появляется еще и циничная улыбка.
- Это мы еще посмотрим? – отстреливается проводница.
Все в вагоне около них лишь поспешно улыбаются и щурятся от радости.
- Конечно, посмотрим! Жаль я этого сам не увижу!
В этот момент все просто взрываются от смеха, хот сам Маским бризгливо воспринял собственную фразу и не придал смезху ни малейшего значения. Проводница тоже начинает хохотать и лишь по-детски машет указательным пальцем. В поезде, особенно, около Макса обстановка становится все как-то более теплей. Молодая пара не перестает ворковать и постоянно находит все новые и новые темы для разговора, хотя факт видимый, что через пару лет, тем у них не останется вообще, и то только в том случае, если их тандем не развалится до этого, и если в списке предложенных тем для обсуждения не начнут фигурировать такие, как: глобальное потепление, популяция северно-южных оленей и развитие Месопотамской цивилизации в ранний период…
- Послушай дорогой, я хочу в Грецию!
- Зачем?
- Ну, ты даешь! Как это «зачем»? Нам нужно этим летом, где-то отдохнуть вместе. Греция – отличное место!
- Ну, может быть?!
- Да так оно и есть!
- Там Света и Костя отдыхали и сказали, что это не отдых, а сказка!
Лицо парня в несколько слоев скрутилось, съежилось и стало напоминать что-то совсем невообразимое, как только в словах девушки стали фигурировать имена «Светы и Кости», видимо, таким образом, парень, выразил необратимую любовь и истинно прекрасные чувства к этим двум.
- Я подумаю! – ответил парень. Хотя на его физиономии вырисовывался несколько другой ответ: «В гробу я видел Свету с Костей и их Грецию, а если не заткнешься, то и тебя заодно!!!».
- Я подумаю, милая! Я подумаю!
И так было ясно, что Греция была далеко не самым ближайшим финансовым планом молодого человека, что деньги он, наверняка, хочет потратить на новое PSP или новые часы, а может и парфюмы?! Девушка просто сияла от его слов, он подарил ей надежду, что возможно даже, наверное, скорее всего, при определенных обстоятельств все же увидит – Грецию и всю ее, безусловно, неописуемую красоту.
Вот, кто явно не излучал безмерного сияния, так это Макс. Он не знал с чего начать: с бутылки коньяка или девушки? А может сделать микс в одном бокале? В любом случае он не узнает успешного алгоритма действий, если тут же не начнет действовать. Тем более, что девушка не слушала плеер с заткнутыми наушниками в уши, не читала какую тупую муть, а просто скучала, глядя в окно поезда.
- Вы неплохо поете, стоит отметить! – начал с ходу Макс.
- Спасибо, – девушка, тут же замолчала и вновь смотрела в окно
«Только спасибо – этого мало!», - подумал Макс
- Скучновато, как-то. Вы не находите?
- Как обычно.
- Не скажите! Вот у меня на похоронах даже было, как-то по-живее!
В этот момент Макс осознал, что сказал, просто вселенскую глупость. Причем сказал он это настолько громко, что даже лица ближайшей парочки стали знаком вопроса. Макс сразу побагровел и стал меняться в лице, как сумасшедший.
- Ну, я хотел сказать, что на последних похоронах, которых я был, там было весьма, даже живее!
От этих слов девушка начала хохотать от души. Это сразу же немного облегчило ситуацию и Макс, даже почувствовал, вновь, старую уверенность: «Только бы глупость не сказать опять», - проходит, как сигнал для Макса.
- Забавная у Вас видимо жизнь, если вы постоянно на похоронах? У вас профессия такая?
«Так Вы еще и глупая, мадмуазель? Ну, я Вас поздравляю господин Громов – ДЖЕК-ПОТ!».
- Нет, просто жизнь такова! Она сурова! Просто в данный момент, понимаете ли…
- Не стоит. Меня это не касается. – на пол пути отсекла Макса девушка, продолжая не отрываться от вида в окно. - Не будем! Мне, если честно вообще не интересно, что происходит у вас в жизни и сколько вы уже посетили траурных процессий? Думаю, что молчанье будет лучшим диалогом! Вы, как считаете?
- Ваше право, - ели выдавил из себя Макс. Это было фиаско. Фиаско, которое, так или иначе, следовало омыть коньяком, дабы на этом ни как не стопорится.
- С вашего позволения я выпью?!
- Как занете! Мне фиолетово! Вот, если еще молодые люди непротив? – произнеся эту фразу, она уверенно перевала свой чудный взгляд на молодую пару. Те всем своим видом показали, что никоим образом непротив. Тем же видом, они (а точнее, девушка), показали, что кампанию Максу тоже не составят.
- Ваше здоровье, господа!
«Ну, вот и понеслась», - отрезал сам себе Макс, - «Хотя огромного значения это уже не имеет».
«Забавно, что с ней все так закончилось, даже толком и не начавшись. Хотя это даже не забавно – это, попросту, обидно. Стоит отметить, что не многие девушки умеет обрывать атаки парней, вот так, по всем фронтам и направлениям. Сложно представить, что я – Макс Громов остаюсь в полном одиночестве с коньяком среди всех этих людей? Хотя мне ли привыкать в этом случае? Одиночество и алкоголь уже мои лучшие спутники, если не сказать больше – они мои лучшие друзья. Нет, конечно, после Марка и Сашки, им они, ни в чем не уступают. Странно осознавать, что девушку, которую я только что, так сильно пожелал, так сильно меня отшила – это больно, а еще это…», - Макс не успел закончить:
- И еще: я вас не отшивала. Просто у меня и, правда, нет желания говорить обо всем этом.
- А вот это нечестно! Вы можете рыться у меня в мыслях, а я – нет! НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ! – протороторил Макс своей спутнице. – И если у вас нет желания не о чем говорить, давайте по-философски помолчим, под плеск в бокале этого жгучего напитка. При этих словах, глаза Макса стали ровно такие, кои они были в детстве: наивными и непосредственными.
- Надо больно, рыться в ваших-то мыслях?! Просто, я по вас вижу, что от безысходности, мой дорогой, «Дон Жуан», Вы тут же кинулись топить поражение в бутылке.
- Слишком велика честь для Вас! My honey! Пил бы я сегодня, к Вашему сведению, и без этого весьма скудного эпизода, так что простите, но далеко не Вы мой раздражитель в этот вечер. «Боже кого я обманываю», - думал про себя Макс. - «Конечно, и поэтому тоже. Ведь, когда девушка тебе говорит, что у нее нет желания общаться с тобой - это наводит на весьма неутешительные мысли».
- Тем лучше! Меньше буду грузить себя всяким хламом. Спасибо, что очистили мою совесть, - ехидно посмеялась девушка.
- Скажите: быть брутальной – это ваше основное амплуа, или у вас в активе есть еще несколько ролей, например, тонкой, заботливой девушки, в которой я сейчас нуждаюсь.
Макс, наконец-то, увидел и ее деталь. Она раскрыта. Она разоблачена. Девушка была агрессивна и брутальна, лишь потому, что боялась мужчин (видимо ей уже приходилось встречаться с такими «эстетами», как он – ХУДШИМИ ИЗ МУЖЧИН). Все девушки так делают – это нормально. Причем ее брутальность – это помесь, каких-то грязных телевизионных и заезженных фраз и манеры, а ля «кусаюсь». Старомодно. Такое поведение, конечно, не наводит на положительный лад, но уж точно не оставит, не одного вдыхающего ее феромоны самца, в покое. По крайней мере, стоит понимать, что первую полосу преград Макс прошел, а значит, сможет пройти и остальные. Ну, ему-то, так точно, кажется! «Куда заходит этот разговор непонятно? Чего хочет эта девушка – неясно? Где достать еще одну бутылку коньяка, ведь эта подходит к концу, неизвестно?»
Правда, с каждым новым присестом над коньяком ее деталь размывалась, становилась нечеткой, она была такая же, как и все. Это было невыносимо, слушать все, о чем она говорит, делать вид, что тебе интересны эти предложения, которые складывались с полуфраз не имеющее в себе никакой информации. Ты просто глупый подкаблучник, который хочет завести ее в постель!!! Играя с ней, в подобные игры, приходится изощряться, делать над собой усилия, но коньяк побеждает. Он берет непросто верх, он тебя забирает с собой и говорит ей: «Пока»
- Ты мне уже, блять, осточертела. Хватит! Честно, я устал. Как ты там говорила: «…у меня нет, желания говорить об этом!». Все, баста! Я спать…
- Как пожелаешь…
- Ага, спасибо. Так будет лучше. «Хотя, черт побери! Кто знает, как сейчас будет лучше? Все относительно, а относительно этой ситуации – ты уже потерял слишком много, Макс. Пора спать. Просто спать», - вывод сделанный одномоментно. Милый разговор перерос в скандал и Макс, просто, не понимал, что делать дальше. Он был уже у цели, когда алкоголь повернул его в другую сторону.
«Она была достойна сегодня пару приличных комплиментов и несколько жарких поцелуев (и это, как минимум), а получила просто несколько похабных шуток и таких же намеков на постель. ЖИЗНЬ НЕ СПРАВЕДЛИВА. Ведь на моем месте мог ехать весьма уважительный и почтительный представитель нашего пола, а еду я!!! У нее много дерьма в голове – она мне подходит. Я бы даже мог с ней замутить, предаться дурацкой интриге, построить для нее несколько замков из воздуха, сказать много ванильной похабщины. Потом, потрахать ее подругу в клубе, подарить ей букет, просить прощения, быть прощенным и получить от нее доступ к самому сокровенному, а несколько погодя уйти раз и навсегда сменив явки и пароли. Программа написана без ошибок. Я бы мог стать ее героем и навсегда плакаться, что мне плохо – она бы меня жалела…Мы бы смотрели дурацкие фильмы со счастливым концом, а я бы потихоньку бы пытался ее раздеть при этом. Мы были бы идеальной парой, а я бы еще был и идеальным поддонком. Она бы плакала, каждый раз, когда я забывал ей позвонить или не брал трубку – лежа при этом в доску пьяным. Я бы даже возбуждался при ее обнаженном виде, и что выглядит совсем недопустимым - кончал бы в нее. Это выглядит здорово…Жаль, что мы живем в разных районах города и что совсем неприметно в разных измерениях, а так ничего, идеальная пара. Благо дело, что она меня не волнует, так, как волнуют меня миллионы других девушек, которые своим похабным видом выводят меня из себя, демонстрируя независимость и здравый смысл. Откуда, позвольте полюбопытствовать? Но, они мне, почему-то, не спешат отвечать на этот вопрос?! Возможно догадываясь, что чтобы они не сказали, я все равно смешаю их с дерьмом. Правила этой жизни знают все», - под такие, весьма неоднозначные мысли, засыпал Макс… и весь вагон тоже засыпал, хотя мысли у тех были куда по скромнее.
«Переверни все верх дном! ПЕРЕВЕРНИ».