1|2|3|4|5|6|7|8|9|10|11|12|13|14|15
Сказав это, тут же отвечаю на собственный вопрос, но мысленно: «А чтобы меня завалить!» Невольно оборачиваюсь и окидываю взглядом голую степь. Гена замечает мои сомнения и усмехается:
- Всё нормально. Пошли.
«Парнишка, ты ещё можешь признаться мне, что пошутил. Потом будет поздно. Ну, подумаешь, получишь пару раз по бестолковке, но это намного лучше, чем несколько лет отсидеть за колючкой».
Мы отходим от дороги метров десять, он наклоняется и разгребает сухую траву. В неглубокой яме лежат три больших целлофановых мешка. Гена развязывает один и демонстрирует содержимое.
- Вот, смотри.
В мешке находится маковая соломка.
- А героин где? Там?
- У меня нет героина.
- Нет? Ты хочешь сказать, что тебя хотят убрать из-за такой чепухи?
Он пожимает плечами и растерянно смотрит на меня. Я расстраиваюсь, так как понимаю, что вытянул пустышку.
- Ну, ты и кадр! Почему не сказал, что у тебя мак?
- Я думал ты знаешь.
Ну что ж, у хорошего хозяина и комар в доме скотина. Мы переносим мешки к «москвичу» и складываем их в грузовом отсеке.
- Всё, рассчитывайся.
Я беру свою сумочку, стоящую всё это время на переднем сидении и открываю её. Правда, достаю не деньги, а ствол и сую его под нос Гене. Он отшатывается, упирается спиной в машину, не сводя взгляда с пистолета, сползает вдоль неё на землю и становится передо мной на колени. Его лицо перекашивает гримаса страха и отчаяния.
- Братан, не убивай! Забери машину, товар, всё возьми, только не убивай!
- Где остальной товар?
Он меня не слышит и повторяет, словно его заклинило:
- Не убивай, забери всё, всё что хочешь, только не убивай!
Беру его за загривок, становлю на четвереньки и командую:
- Пошли.
Мы доходим до ямы, в которой лежал товар.
- Туда.
Гена забирается в неё и поднимает голову. Судя по всему, он считает, что это его последнее пристанище и начинает плакать:
- А-а, не убивай, у-у…
Я оглядываю пустую степь. Сколько племён по ней прошло, сколько тысячелетий кануло в прошлое? Государства и народы появлялись и исчезали. Что ей жизнь отдельных людей? Миг. А степь вечная, как это небо, трели жаворонка и запахи трав.
Гена уже не плачет, он воет, стараясь заглянуть мне в глаза, но из ямы не вылезает. С раздражением думаю: «Ах ты, мерзость! Отраву для других приготовил, путь шагают в гроб, не жалко. А сам? Смерть увидел и раскис. Мужик ты или слизняк?»
Наступаю ногой на его голову, прижимаю к земле и приказываю:
- Заткнись!
Гена замолкает и закрывает глаза. Похоже, он уже распрощался с жизнью.
- Повторяю: где остальной товар?
Он еле слышно говорит:
- У меня больше нет.
Я наклоняюсь над ним и зло говорю.
- Как нет? Ты сказал, что это часть партии. Где остальное?
- Это всё, у меня больше нет. Правда. Я в этом году и в прошлом посадил одинаково. Больше у меня ничего нет.
- Тебя за это преследуют?
- Да.
- Знаешь кто?
- Да. Братья Муртазины. Они этим занимаются давно, у них всё схвачено. А тут я влез.
Я задумываюсь. Братья довольно серьезно ведут себя, целеустремленно. Надо их отработать. Может, они окажутся той ниточкой, которую я так долго ищу?
- Вставай.
Гена садится и смотрит на меня больными глазами. Похоже, сил у него не осталось совершенно. Показываю ему удостоверение, оно настоящее, но я им редко пользуюсь.
- Ты арестован.
Он не осознает смысла слов и сразу не смотрит, что я ему показываю, но потом переводит взгляд.
Как меняют человека обстоятельства! Только что Гена умирал, кажется, даже умер, но теперь! Посветлевшее лицо, огонь в глазах и вздох облегчения, это только в первую секунду после прочтения удостоверения. Потом он начинает трястись и визжать от восторга:
- Так ты из милиции? А-а! Какой кайф! А-а!..
Чтобы прервать истерику я толкаю его ногой в плечо, он падает на спину, замолкает и снизу удивленно смотрит на меня.
- Ты арестован.
Гена поднимается и весело тараторит:
- Отлично, Серега! Я думал, что это всё, кранты. А это…ай, отсижу и выйду! Главное – жить буду!
- Если поможешь следствию с братьями Муртазиными, то тебе это зачтётся. Глядишь, срок меньше будет. Могут и условно дать.
Он мрачнеет и замолкает. Я напоминаю:
- Они тебя хотели убрать с дороги? Хотели. Даже человека пришили, чтобы тебя в мокрухе обвинили. Пойми, если их не накрыть, то они с тобой всё равно разберутся.
Конечно, я давлю на психику. Братья не хотели его убивать, а только припугнуть: вчера мне позвонили и сообщили, что из багажника «Ауди» вытащили труп бомжа, пропавшего из морга во время обеденного перерыва. Гене это, естественно, не известно, и я собираюсь его незнанием воспользоваться.
- Чего молчишь? По большому счёту мне плевать, прибьют тебя или нет. А вот ты, если не дурак, о своей безопасности позаботиться должен. Сдавай братьев и гора с плеч.
Он качает головой и выдавливает из себя:
- Хорошо.
Мы едем обратно, и Гена рассказывает. Познакомился он с Ириной около магазина, возле которого подрабатывал развозкой товара. Денег на своём пирожковозе сколачивал не много, их хватало только для скромного существования. Большая часть заработка уходила на машину: бензин, масло и запчасти. Кое-что на всякий случай откладывал; бывали дни, когда простаивал без движения, и тогда приходилось потрошить заначку, чтобы заправиться или купить продуктов.
В тот день Ирина купила телевизор, грузчики вынесли его на улицу, и она стояла возле коробки и высматривала такси, чтобы отвезти покупку домой. Тут он и подсуетился со своим москвичом. Договорились сразу. Клиентка Гене понравилась, и он тут же стал подбивать к ней клинья. Она легко пошла на контакт, и они познакомились ещё возле магазина. Он с энтузиазмом загрузил коробку, а когда приехали на место, вызвался донести её до квартиры. Показывая бравость, поднялся по лестнице на четвертый этаж, хотя можно было подождать лифт, и при этом балагурил. Она смеялась и поддерживала разговор. В квартире, не желая расставаться с милой приятной девушкой, вызвался подключить телевизор. Пока он возился с ним и настраивал каналы, Ирина переоделась и в домашнем халате оказалась ещё лучше.
Потом они пили чай, много болтали, смеялись, не обращая внимания на работающий в зале телевизор, и вечер наступил незаметно. В коридоре, прощаясь, Гена вдруг оробел, заторопился и так и ушел бы, но когда вышел за порог, Ирина спросила его о планах на ближайшие дни. Они тут же договорились пойти завтра на концерт, и он окрыленный уехал домой. Денег с неё за перевозку телевизора не взял.
У Ирины ко всем внешним достоинствам оказался чудесный характер. Вскоре они стали любовниками и стали вместе проводить всё больше и больше времени. Заначка Гены стремительно таяла, пока не закончилась вовсе. Он стеснялся сказать о своём банкротстве, но она сама завела разговор на эту тему, сказав, что для неё главное человек, а не кошелёк. Он, не привыкший к такому отношению, удивился; в последние годы с кем бы ни познакомился, вопрос всегда упирался именно в деньги.
Ирина призналась, что до Гены у неё был друг, у которого денег имелось больше чем достаточно; он с братьями занимался наркотиками. Её в свои дела они не посвящали, она догадалась об их занятии сама по обрывкам некоторых разговоров. У друга был скверный характер, он считал, что за деньги можно купить всё и вёл себя со всеми свысока, а иногда и по-хамски. С ней он был сдержанным, говорил, что любит, и она верила ему. Правда несколько раз он всё-таки оскорблял Ирину, но после этого долго выпрашивал прощение, и она мирилась с ним. Но когда он заразил её гонореей, не смогла простить, и они расстались.
Гену рассказ заинтересовал, он покопался в библиотеках, пообщался с некоторыми приятелями и весной посеял мак. Место под него долго не искал: как-то вез одного клиента через богом забытую степь, и запомнил пустующие просторы. Ирине ничего не стал говорить. Правда, когда пришло время сбора, пришлось выдумывать историю о заболевшем дядюшке, за которым надо присмотреть. Потом, когда он приехал на «Ауди» и похвастался, что дядюшка подарил ему машину за его доброе отношение к нему, Ирина поверила в легенду и порадовалась за него. В этом году Гена снова посадил мак, собрал урожай, а когда предложил его прошлогоднему покупателю, тот согласился, но в «Лотос» на встречу пришел не один, а с тремя парнями. Эти парни сказали, что купят у него товар, но по цене намного ниже, чем он предлагает. Гена отказался, тогда они заявили, что заберут товар даром, а если он будет упираться, то вообще прикончат его. С тех пор у него и пошли неприятности.
Гена замолкает.
- Как давно начался прессинг?
- Да вот, с неделю.
- Эти трое, что приходили и есть те самые братья?
- Да, я потом с прошлогодним покупателем встречался, разговаривал, он мне про них и рассказал.
- А откуда этот покупатель?
- Из Днепра.
Я задумываюсь. Начиная с Днепропетровска, поставка наркотиков более-менее прослеживается, но в сам город он поступает непонятно откуда и поставляется туда неизвестно кем. Все официально разрешённые посевы мака контролирует и охраняет милиция областей, с полей его утечки быть не может, а в других местах его уничтожают прямо на корню. Если братья и есть то самое недостающее звено, которое мы никак не можем нащупать, то откуда они получают героин? Вывод напрашивается сам собой: такое большое количество может поступать только из-за границы.
У меня начинает ныть под ложечкой; так со мной бывает всегда, когда я нащупываю разгадку сложнейшей задачи.
- Ну-ка, расскажи о братьях поподробней. Что это за птицы?
Гена пожимает плечами.
- Да я о них ничего не знаю. Их четверо, живут в Цюрупинске. Всё.
- А как их найти?
- У меня номер телефона есть. Они его при первой встрече дали и сказали: «Надумаешь – звони, только имей в виду: времени у тебя почти нет».
У меня поднимается настроение.
- Вот видишь, как всё отлично. Он у тебя на мобилке? Давай её сюда, перепишу.
Оставшуюся дорогу до города мы молчим. О чём думает Гена мне не известно, а я в уме разрабатываю грядущую операцию. Когда показались первые городские дома, у меня уже всё было просчитано.
- Ну-ка, останови вот здесь.
Гена не спрашивает, что именно мы станем делать; похоже, готов к любому развитию событий. Он тормозит, я пристегиваю его наручниками к рулю, забираю ключи и выхожу из машины; мне надо срочно позвонить Даше. Через полчаса возвращаюсь, и мы едем дальше. Начинаются сумерки, на столбах зажигаются фонари. Подъезжаем к придорожному кафе, и я предлагаю:
- Пошли, подкрепимся. Только учти: рыпнешься бежать, таких горяченьких получишь, что мама родная не узнает. Понял?
Подношу кулак к его носу, и он с опаской отодвигается.
- Что я, дурак?
Мобилка звонит, когда мы заканчиваем ужинать. Переговорив, допиваю чай и говорю:
- Значит так, дружок, план такой: звони братьям и говори, что согласен отдать им свой товар, но при одном условии: они тебя оставляют в покое. Не делай глаза как у Серко! Не бойся, поедем вместе, я буду рядом. И не вздыхай! Звони!
Гена берёт мобильный телефон и, нахмурившись, некоторое время молчит, собираясь с духом.
- Миша, здравствуй, это Гена…Кузин…ну, Кузин…
Ему говорят что-то нелицеприятное, он морщится как от зубной боли и смотрит на меня. Я киваю, подтверждая ранее сказанные слова, и он вздыхает и отворачивается. Может мне убить его самому, за вздохи?
- Забирайте товар…да, отдаю…он у меня в машине…могу сейчас…куда ехать?...хорошо, сейчас привезём…да, вдвоём с напарником…он тоже согласен…хорошо…хорошо.
Гена закрывает телефон и смотрит на меня, а я «делаю глаза»:
- Рассказывай.
- Можно везти.
- А что он про меня вякал?
- Сказал, что убьют обоих, если что не так.
Я усмехаюсь.
- Обкакаются жидко-жидко. Вставай, поехали.
Гена опять вздыхает и стонет:
- О-хо-хо, зачем я в это влез? Таксовал бы себе возле магазина и горя не знал. А сейчас не знаешь, проснёшься утром или нет? И где?
Увидев выражение моего лица, он вскакивает со стула и поспешно идёт к выходу. Я отдаю подошедшей официантке купюру и, не дожидаясь сдачи, следую за ним, на ходу включая мобильник; теперь Даша будет слышать всё, что происходит возле меня. Мы садимся в машину.
- Куда едем? Сопли не жуй, говори чётко.
- На улицу Высокая, там возле магазина «Маяк» есть площадка, нам туда.
- Какая площадка? Строительная?
- Нет. М-м, я не знаю. Сказал, чтобы подъехали на площадку к этому магазину и всё.
Я повторяю за ним, для Даши:
- Ну что ж, едем на улицу Высокую к магазину «Маяк». Увидим на месте что там за площадка. Может она там одна, и мы ничего не напутаем.
Сумерки на улице превращаются в ночь, полную ярких огней, волнующих запахов и страстей.
Гена, оказывается, неплохо водит, он ловко и не нарушая правил пробирается по оживленным улицам города и вскоре снижает скорость.
- Вот здесь.
Площадка тут действительно единственная, правда она находится не перед «Маяком», но неподалеку. Это заасфальтированная часть территории возле дороги; сейчас здесь стоят две легковые иномарки. Мы останавливаемся, и тут же нас атакуют двое типов, вынырнувших из темноты с бейсбольными битами. Они не столько бьют по машине, сколько яростно кричат:
- А ну вылазь!
- Быстро из машины!
Гена тут же открывает дверцу и выходит с поднятыми руками но, несмотря на это, получает битой по ногам и, подвывая, падает на асфальт. Второй напавший злобно смотрит на меня и выплевывает:
- Чего уставился? Иди сюда!
Я резко толкаю дверцу, она не задевает парня с битой, но он отскакивает назад и это дает мне возможность беспрепятственно оказаться на улице. Увидев меня перед собой, парень рычит, замахивается битой и подскакивает, но не успевает ударить. Я делаю шаг вперёд, ныряя под руку и присев, захватываю его воротник и рукав, резко тяну вперёд. Парень перелетает через меня, врезается головой в машину и кулем валится на землю. Я наклоняюсь над ним, трогаю его шею и рассудительно говорю:
- Пульс есть и слава богу, не люблю брать грех на душу, кем бы ты ни был, дружок. Хотя, впрочем, я догадываюсь кто ты.
Второй парень выскакивает из-за пирожковоза, видит нас и останавливается, всматриваясь в лежащего брата. Я понял, что это Муртазины, когда увидел лица обоих. Близнецы что ли? Жаль забыл спросить об этом у Гены. Кстати, как он там? Бросаю взгляд в сторону и понимаю, что мой приятель оказался шустрее, чем можно было догадаться: он как раз в этот момент энергично убегал в темноту. Боковым зрением вижу какое-то движение, делаю кувырок, вскакиваю и оборачиваюсь. Вот они, все четверо передо мной. Причём трое бегут ко мне с явно недружелюбными намерениями.
Весело кричу им:
- Поймаете – побьете! Хорошо?
Это злит их ещё больше, и я догадываюсь, что если они меня догонят, то точно не побьют. Убьют. Бегу по проезжей части и надеюсь не споткнуться на ровном месте. Они отстают почти сразу и вскоре возвращаются назад. Ещё бы, ведь возле москвича без сознания лежит их брат, а в самой машине находится товар, из-за которого они подняли весь этот сыр-бор. Идите и уезжайте! Пора ставить точки над і.
Я перебегаю с освещенной дороги на тротуар и возвращаюсь назад, прячась за растущим вдоль него декоративным кустарником. Муртазины теряют ко мне интерес, у них есть чем заняться. Двое наклоняются над лежащим без сознания братом и приводят его в чувство.
«Неужели ему так плохо? Не умер бы герой с ватным черепом».
Третий открывает грузовые дверцы пирожковоза и наполовину скрывается в кузове. Наверное, проверяет товар.
Я вытаскиваю из кармана мобильник и подношу его к уху.
- У меня всё в порядке. Я убежал, но вернулся и сейчас наблюдаю со стороны.
Даша сухо отвечает:
- Хорошо. Мы всё видели, мы рядом. Можешь уходить.
- Куда?
- М-м, куда хочешь. Можешь Гену найти.
Мне здесь, в самом деле, делать нечего: всё остальное дело техники и этим займутся ребятки, которых организовала Даша. Ну, а Гену я искать не буду; кому он понадобится, тот его найдет сам. Надоел хуже горькой редьки.
- Хорошо, удачи вам.
- И тебе.
Четвёртого брата приводят в чувство, и они вместе что-то горячо обсуждают, а затем берут мешки и переносят в стоящую неподалеку иномарку; один мешок в багажник не помещается, и его закидывают в салон сначала на заднее сидение, а потом спихивают на пол.
Я мысленно машу им рукой:
«Летите, голуби, летите».
Они уезжают, за ними никто не следует, но это ничего не значит: братья глубоко заглотнули крючок и теперь им можно не наступать на пятки. Пирожковоз стоит с распахнутыми дверями и напоминает курицу, только что потоптанную петухом. Подхожу к нему и вижу, что в замке грузовой двери торчат ключи. Захлопываю всё и закрываю.
- Где же всё-таки этот герой?
Дался он мне! Адрес Гены я так и не узнал, и теперь у меня есть только одно место, где могут сказать о нём больше двух слов.
В кафе «Лотос» работает та же смена. Официантка Неля подходит к моему столику и официально говорит:
- Здравствуйте. Что будете заказывать?
Но вот улыбается она не официально, а лично мне.
- Привет, малышка. Этот балбес здесь?
Она сначала не понимает о ком идёт речь, на мгновение хмурится, вспоминая, затем уточняет:
- Гена, что ли? Его нет.
- Ну, ладно. Принеси мне, пожалуйста, кофе.
Неля кивает и уходит, а я смотрю ей вслед. Зачем мне надо было идти сюда? Как этой милой девочке объяснить, что мы с ней разные люди? Какие сказать слова, чтобы она не обиделась? Вот ещё морока!
Мы сидим в кафе на окраине города, пьём чай, и Нина рассказывает мне, какой я бесполезный работник. Как выяснилось, братья Муртазины такая же мелочь, как и Гена. Выращивали мак небольшими порциями и этим удовлетворялись. Если бы не мы, то они так и продолжали бы своё гнусное дело. К героину они никакого отношения не имеют.
На душе скребут кошки, а Нина спрашивает:
- Что теперь будешь делать?
Я в сердцах выпаливаю:
- Уволюсь!
- А-а, дезертировать хочешь? А мне что делать прикажешь?
- Подскажи где искать концы? Я там землю носом рыть буду!
Она молчит, потому что знает не больше меня, и после короткой паузы сообщает:
- Мейрам сбежал.
- Мейрам?
Моя память мгновенно просеивает множество людей и оставляет одного.
- Надо же. Подробности есть?
- Его везли в суд на последнее заседание, должны были объявить приговор. «Автозак» столкнулся с двумя грузовиками, от удара в лоб остановился, а после удара сзади перевернулся на бок. Из грузовиков и подъехавшего «жигули» выскочило четверо, открыли «автозак», вытащили Мейрама, сели в «жигули» и уехали. Охрана и водитель «автозака» остались лежать без сознания. Один охранник очень плох, перелом шейного позвонка. «Жигули» вечером нашли пустым на окраине города, связанный владелец лежал в багажнике.
- Ты смотри, как в кино. Четверо…. Получается, к Мейраму прибыло подкрепление?
- Похоже. И ещё. Он ищет тебя.
- Меня? Зачем?
Нина усмехается.
- Забрать остальной товар. Он ведь получил один контейнер, а их было четыре. В камеру к нему подсадили сотрудника под видом крутого рецидивиста, Мейрам рассказал ему, как ты его кинул, и что он тебе отомстит.
- Вот скотина! Ну, пусть ищет. Ума не хватит.
Мы молчим, Нина пьёт чай, а я размышляю над вновь открывшимися обстоятельствами: «Положим, меня ни он, ни его люди не найдут, разве что случайно увидят на улице или в кабаках, куда мне приходится ходить. За себя я не боюсь, как-нибудь справлюсь, а вот Даша? Что если им удастся проследить меня до квартиры? Кто говорил, Экзюпери, что ли: «мы в ответе за тех, кого приручили?» Я её, конечно, не приручал, но ответственность за неё несу хотя бы потому, что мужчина. Кроме того, почему такой опасный тип должен свободно разгуливать среди людей? Он ведь не пойдёт работать на завод или фабрику, а примется за то, что умеет: отравлять людям жизнь в прямом и переносном смысле. Выход у меня один: идти Мейраму навстречу, искать его самому».
Нина берёт с соседнего стула свою сумочку и собирается уходить.
- Работай.
Я останавливаю её:
- Погоди. Мне нужно поймать Мейрама.
- Это не твоя забота, без тебя справятся. Вся милиция на ушах, военных подключили.
- Может он знает то, что неизвестно нам? Героин-то продолжает поступать, причём большими партиями, а как и через кого мы не знаем. В общем, мне нужны оптовые покупатели. Через них сейчас ничего не проходит, но я хочу понаблюдать за ними. На всякий случай. Может, они втихаря руководят незаметным для нас каналом?
Нина задумывается.
- Там два человека, ты обоих не охватишь. А за подсказку спасибо, надо будет присмотреть за ними. Может Мейрам, в самом деле, появится возле кого-то?
Я удивляюсь:
- Не дашь адресов? По крайней мере, за херсонским-то оптовиком я смогу проследить.
- Не распыляйся. Мы хорошо знаем ситуацию по области. Здесь нет оптового покупателя. Несколько лет назад в Херсоне жил один авторитет, заявивший, что пока он живой, то наркотиков в городе не будет.
- Жил?
Нина кивает.
- Его потом расстреляли до сих пор не установленные лица. Может за это заявление, может за что другое, так и не выяснено. Тем не менее, оптовик в Херсоне так и не завёлся.
- Хм.…Как думаешь, куда поедет Мейрам? Ему ведь надо что-то жрать, где-то спать? Мне кажется, он будет искать тихое место, где можно остановиться. Лучше всего для этого подходит пустая курортная зона.
- А я считаю, что он рванёт подальше, в страну, где ему не угрожает кладбище или решётка. Неужели ты поверил, что он будет тебя искать? Ты сам, что бы делал в таком случае?
- У меня имеются не только личные желания, но и служебные обязанности.…Ну, я бы смылся отсюда.
- Вот видишь.
Мы встаём и выходим из кафе. Я замечаю:
- Ты похудела, похорошела. Влюбилась? Признавайся.
Нина осуждающе говорит:
- Ага, конечно. Запомни: я полюбила один раз и на всю жизнь!
Я пожимаю плечами.
- Откуда мне знать?
Мы идём по тротуару к её автобусной остановке, и она рассказывает:
- Я нашла группу ребят, они занимаются в секции боевого гопака. Ты в курсе, что это такое?
- Ещё бы! Старинное боевое искусство. Ты слышала поговорку: налево махнул – переулочек, направо махнул – улица? Это как раз о нём. Вообще, гопак – это серьёзная и сложная штука.
- Мне это теперь тоже известно. В общем, я уже третий месяц занимаюсь с ними.
- Я так понял, тебе приходится несладко?
Нина с восхищением говорит:
- Ох, это настоящие одержимые. Я каждый день узнаю что-нибудь новое. Кстати, мне до сих пор не удалось ни одного из них победить. Представляешь?
Мне приходилось пару раз видеть её в действии, и каждый раз я был озадачен: откуда в достаточно хрупкой женщине столько несокрушимой мощи?
- Да, похоже, это серьёзные ребята. Надо будет как-то заглянуть к ним, щелбанов надавать.
Расстаюсь с Ниной, а у меня возникает смутное ощущение чего-то недоделанного, недодуманного.
Даши дома ещё нет, и я решаю не звонить ей. Когда приедет от Риты, тогда и приедет. У меня есть одно маленькое незаконченное дело, в котором она может мне только помешать.
Сегодня в кафе «Лотос» смена Нели. Она замечает меня, как только я перешагиваю через порог, и тут же расплывается в улыбке. Киваю ей, сворачиваю к любимому столику и останавливаюсь, увидев, что он занят. За ним расположились три шумных толстяка, которые, если судить по сервировке стола, сделали это совсем недавно, а значит надолго. Зал пустой, а им понадобился мой столик? Громадная невезуха, сказал бы один поэт.
Ко мне подходит Неля и сообщает:
- Сегодня у нас кабинка свободна.
- Кабинка?
Продолжение следует...
|
