Шесть дней до раскаяния Или Кто-то должен умереть_День второй
1|2|3|4|5|6
День второй 1
«Ужасный сон. Самый ужасный за все это время. Как будто наяву», - не переставало мучить Вадима. Ужасней всего, что этот сон был его далеким прошлым, родом из детства, который настолько ярко впился в его память, что теперь забыть о том кошмаре пережитым ним, когда-то давно, было невозможно. Где-то на улице, по крышам тарабанит вода. Она течет с небес и стекает по земле. Вадим слышит ее звук. 7 утра и пора на работу. В последний раз…. Вадим так решил. Он с уверенностью понял для себя, что не хочет больше заниматься этим. «Менеджер по связям с общественностью», «Руководитель отдела жалоб», «Специалист по работе с клиентами»…Паскудный набор капиталистического мира, в карьерной лестнице, которая ведет прямо вниз. Лгать, врать, недоговаривать - Вадим устал делать все это. Устал смотреть на своих коллег и свой офис. Устал от своего кресла и стола, устал от бумаг, которыми завален его стол, от проблем, от всего… Если, что-то и менять в этой жизни, то начинать стоит именно с работы: - К черту ее, - небрежно бросает Вадим, глядя на вожделенные потоки с небес. Противная обстановка, как всегда. С 8 до 6 и домой, в одиночество, в пустоту, в никуда. Сегодня – это последний день дурацкой рутины и безнадеги. Строгий взгляд шефа, небольшая суета, свобода, неопределенность, которая приведет его в новый мир или тоже в никуда. Нужно действовать, иначе умрешь. Вадим понимает это и начинает быстрее собираться. Натягивает рубашку, брюки, допивает сок, досматривает очередной рекламный ролик по телику. Покрывает кожу духами и смотрит на себя в зеркало. Не верится, что он такой. Бледный маньяк с нежным взглядом. Надев лакированные туфли, Вадим застывает у двери. Боится повернуть ручку. Словно, бремя вины повисло на нем. Он боится предстать перед глазами прохожих…Натягивает шарф. Нервничает. Сжимает в руках ключи, но все еще боится идти. Пора выходить… «Боже! Записка…Она все так же лежит на столе. Нужно от нее избавится». Вадим залетает в комнату, хватает пару белых листков тех самых, которых он хотел оставить этому миру на память, после себя. Поджигает их. Огонь охватывает бумагу, все происходит так быстро, что он толком ничего и не понимает. На полу догорают последние остатки – все, что осталось от того печального послания. Теперь у Вадима больше уверенности. Больше оптимизма, если это чувство, можно так назвать. Пора…Думать не хочется, а приходится. В такие моменты всегда нелегко. Может, это скоро и пройдет, но когда? Ждать совсем не хочется…Жить не хочется, а нужно. Нужно дальше продолжать то, что не имеет смысла – жить. Вадим быстро слетает с лестничной клетки и выходит на улицу. Вода бьет по телу и лицу очень остро и, что самое противно - быстро. Парень промокает под стекающей водой. Походка у Вадима спокойная, но неуверенная. Чувствуется головная боль – это бесплатное эхо прошлого, как та поездка к больнице, в детстве; эта головная боль, которая произошла в следствии неудачного суицида, теперь, никогда его не покинет. Вадим старается об этом не думать, пытается вспомнить, что-то приятное – не может. Память так и продолжает перебирать самые неприятные моменты с его жизни…Раньше все было проще. Мечтаешь, не о чем не думаешь. Стараешься не облажаться и просто делаешь счастливый вид – это небольшая плата за то, что есть у тебя сейчас. Но делать вид стало тяжело. Цвета, на той самой маске, которая украшала твое лицо, потускнели. Улыбка была неуклюжей. Глаза больше не воспламенялись. В руках не было уверенности, ноги подкашивались. Осталась только память и фотографии на стенке в квартире. Пока размытая тень преодолевала линии улиц, погода сменилась – в городе царит солнечный свет. Он пока еще только раскрывается, но уже набирает сил, чтобы ближе к обеду быть во всевластии. Тучи становятся совсем прозрачные и в лужах начинает искрится яркий огонь. Вадим заглядывает туда и спокойно отсчитывает расстояние от одного пятна воды на черном асфальте до другого. Расстояние сокращается… Наконец-то центральная улица и огромный десятиэтажный дом – место его работы. Вадим вновь замирает недалеко от входа. Желания идти туда, больше нет. Он уже опоздал. Опоздал ровно на час. Правда, теперь у него была уважительная причина на такой смелый поступок. Хочется все еще раз обдумать, что сказать директору, как преподнести новость о том, что он навсегда уходит, но мысли бегут в обратную сторону от Вадима и вместо осознанных идей появляется, какая-то неосознанная аллюзия. В этот момент, лакированные туфли вместе с хозяином движутся в сторону входа. Вадим в последний раз бросает свой печальный взгляд по сторонам и входит вовнутрь. Сердце делает неспешные удары и готово убежать, но путей к отступлению нет. Голова у Вадима кружится, но он продолжает двигаться по фойе прямо к лифту. Осталось пережить последние минуты и можно будет выдохнуть полной грудью, тот затхлый воздух, который отравлял легкие и всю жизнь бедного Вадима…
2 В офисе, на седьмом этаже, спокойно. Кто-то работает, кто-то делает вид, что работает – все заняты. Вадим шагает мимо них и пытается избежать их пристального взгляда. Тихо проскользнуть не удается. Все видят склочную фигуру, которая не то идет, не то плетется мимо их рабочих мест и нервно оглядывается по сторонам. Раньше, все бы признали в этой фигуре ответственного и молодого менеджера по связям, а сейчас…Это зомби, которое забрело так высоко, сюда, и теперь шатается меж столов пытаясь найти, кого-то. Вадим добирается до своего кабинета. Нервные движения ключом, щелчок замка, открытая дверь…Вадим быстро заскакивает вовнутрь кабинета и так же быстро закрывает за собой дверь. Кажется, что никто и ничего не заметил, но разве сейчас можно быть, хоть в чем-то уверенным? Парень проходит к своему рабочему столу и замирает около него. Секунда, вторая и за спиной слышится стук позади… - Вадим… - Да, я здесь! – совсем неуверенно говорит тот. На пороге его кабинета стоит директор. Большего разочарования Вадим и не мог представить. Вновь его опередили. - Ты опоздал… На час! Надеюсь, что у тебя найдется, что сказать?! - Да, мне нужно с Вами поговорить. Я хотел…Вобщем, мне надо поговорить. Седовласая фигура у порога полностью опешила. Лицо директора невинно перебрасывает движения бровями и только затягивает тяжелое дыхание. Вадим тоже оторопел, боясь, что-либо сказать начальнику – две, по-идиотски, застывших фигуры стреляют взглядами друг по другу. - Не вижу иного выхода, кроме, как пройти ко мне…Видно, что-то важное. Двое движутся в сторону кабинета директора. Вадим нервно волочится за спиной у старика, который неспешно, но уверенно, словно опытный генерал, идет по коридору мимо своих подчиненных. «Чтобы сейчас не произошло, хуже не будет», - успокаивает себя Вадим и обдумывает начало своей речи, которая расставит все точки в этой унылой эпопеи. Никогда раньше, Вадим и представить себе не мог, что все кончится именно так. Он и сейчас помнит, как пришел сюда и начал работать сначала молодым стажером и дошел в карьерной войне до начальника своего отдела. Помнит, как ему всегда нравилось его рабочие место, как его раздражали его сотрудники и он во время обеденных перерывов никогда, практически, не выходил на отдых, чтобы не пересечься со своими коллегами…Чуждаясь и отторгаясь от них. Он любил, когда его работу ценили даже, если его усилия не стоили ничего. Дешевая похвала так окрыляла его, что он забывался здесь и сейчас. Он жил от повышения до повышения…Но не последний год и не последние дни. Всегда это когда-то…Всегда… Когда-то лучше, чем сейчас. Теперь не так, как когда-то…Пока мысли о красивой судьбе ничтожества в белом воротнике вертелись в голове Вадима они с директором подошли к его кабинету. Огромная, сверкающая комната с кожаной мебелью и блестящим на свете лакированным столами била ярким светом прямо в глаза. Старик, как хозяин сразу прошел вперед и уселся в огромное кресло, уставившись на Вадима. Тот не находил себе места – все, как в жизни. Старик закуривает огромную сигару и только строго посматривает на фигуру в дальнем конце кабинета. - Ты начнешь говорить или мы так и будем молчать?! Ты, кажется, что-то хотел сказать? Я слушаю, заодно напомни, почему ты соизволил опоздать далеко не на пять минут? – уверенно начал старик в кресле. - Я увольняюсь! - Хорошая шутка… - Я хочу уволиться сегодня, - сказал еще раз Вадим и зашагал ближе к старику за столом. - Такими словами в этом кабинете не раскидываются. Надеюсь, что ты осознаешь это? Иначе ты реально вылетишь отсюда. - Я хочу написать заявление об увольнении, что непонятного?! - С чего бы? - Устал… - Так прямо и устал, - старик все еще продолжал вести хамский тон. Правда, тон начинал ослабевать и каждая следующая реплика, старика в кресле, была неуверенней следующей, - Шантажируешь, мудак, - усмехнулся директор в кресле. - Просто хочу уйти..Э-э-э, и я не мудак…Не называйте меня так! - Что значит «уйти»? Ты уже не первый год и уйти…В своем уме…Я понял! – радостно крикнул старик, сквозь паузу и в этот момент даже подскочил с кресла, - Денег…Ты хочешь прибавки, блядский ты… - Мне не нужны деньги…Черт, да я просто хочу уйти…Хочу уйти отсюда, с этого вонючего притона, раз и навсегда. Я не хочу больше видеть ваше уродское лицо и лица этих уродов, которые шныряют тут меж кабинетов – понятно вам?! - заорал Вадим. - Лучше бы ты хотел прибавки, - совсем расстроился старик. Его последние слова были, будто приговором, в своей собственной беспомощности. Он встал и прошелся по кабинету. Впервые…Впервые, за много лет, ему ставят ультиматум, а не он. Никто его и не просил раньше уйти вот так, таким тоном и с таким гонором, а тут…Он долго смотрел на Вадима. не понимая, что случилось, но сказать, а сказать, к слову, что-то нужно было, не мог. Было проще, если перед ним бы стоял второсортный работник, но ведь перед ним стоит человек знающий дело. Да, он странный. Да и хер с этим, что странный – он приносит прибыль и спокойно делает работу за двоих. «Уйти? На кой черт ему это? Уйти? К конкурентам? К жидам? Эти пидоры близко подкрались к нам, теперь переманивают наших работников»… Старик вновь уселся в кресло и тяжелым, уверенным голосом затянул: - К кому собрался? Кто тебя уже прикормил? - Никто…Я просто хочу отдохнуть, хочу уйти. - Так возьми отпуск, баран! Зачем тебе увольняться, - сорвался директор. - Я устал от этой ежедневной хрени – каждый день: одно и тоже. Сваливаю и все. Не хочу больше этим заниматься, - продолжал Вадим. - Со мной в такие игры никто еще не играл. Если ты пришел за повышением ставки, то ты уже переиграл… - Не надо мне ваших денег! – уверенно отрезал Вадим, - дайте, что прошу, и больше меня это не касается. - Видимо, ты все-таки реально кретин раз хочешь соскочить. Ну, и вали…На твое место сейчас стадо кандидатов подбежит…Я в этом бизнесе давно. Я уже стольких профессионалов воспитал, вот тебя думал… Правда, у тебя дерьмо в голове, что поделаешь?! Возиться с тобой? За такую должность люди начнут грызть глотки друг другу. Да, что там -сын мать продаст за такую должность. Думаю, что твое место пустовать долго не будет. Бери ручку и пиши, что хочешь… С этого момента, я тебя и мойщиком полов не возьму… На коленях ко мне заползешь, - завелся старик. Вадим смотрел на самодовольного человека в кресле и на его уродскую улыбку, и все больше ненавидел его. Ярость валила через край и внутри закипало все – вулкан скоро взорвется. Человек около стола, хватает большую белую чашку и выливает остатки кофе на сидящего в кресле. Черный напиток разливается по лицу, по костюму и стекает на пол. Перепуганное лицо в кресле даже не понимает, что случилось. Вадим растерянный стоит с кружкой в руках и смотрит на облитого, с ног до головы, кофе начальника с особым призрением…Он не мог поверить в то, что он сделал. Это было слишком. Словно дьявол посетил его плоть и ушел, так быстро все произошло. Жертва, все так же, сидела перед ним. Хотя…Он уже попытался отправиться на тот свет. Что уж ту такого, что он окатил этого старого козла чашкой холодного кофе? Давно пора. Вадим себя не узнавал, но это было второстепенным. Теперь он знал, что его, скорее всего, уволят или уйдет директор – вряд ли, конечно, но помечтать…Глаза Вадима быстро возвращаются на всю ту же жалкую фигуру начальника, который не перестает истекать кофе и только по-дурацки стреляет глазами в сторону Вадима. - Заявление сам напишешь, мудило…Бросает Вадим и добавляет с легкостью, - Счастливо оставаться. Он даже не закрывает за собой дверь, чтобы работники увидели, что случилось в кабинете начальника…Все в ужасе заглядывают во внутрь, с раскрытыми от удивления ртами, и только догадываются, что могло там произойти. Вадим даже не обращает на них внимание, спокойно идет обратно к своему кабинету. Уже подойдя к двери Вадим замечает Дашу – работницу их офиса, у которой кабинет по соседству с кабинетом Вадима. Даша – единственный человек, с которым, сам Вадим не боялся говорить и даже любезничал. Девушка с испуганным видом поглядывает на Вадима, но тот не предает этому значению, вроде ничего и не было: - Это ты его так? Это ты его…За что? - Он просто захотел кофе… - Тебя уволят…Тебя же теперь уволят, - не продолжала умолкать девушка. - Я сам ухожу, - кидает Вадим. - На совсем? С ума сошел? А где теперь будешь? Где-то у конкурентов? Больше дают, да?! - Даша я устал…Я хочу просто отсюда сбежать не оглядываясь, все достало и я хочу отдохнуть… - Плохо ты выглядишь… - Знаю…Непростые времена и все такое. Бытовуха, короче. - Может тебе, чем-то помочь? Я могу… - Спасибо. Не надо - Я если что могу, понимаешь, я всегда рядом, - пытается как-то сгладить ситуацию девушка молодых лет с овальным нежным и белым, как первый снег в декабре, лицом. Ее плечи покрывает длинные светлые волосы…Вадим обожал ее фигуру, но никогда об это не говорил – боялся, что она не правильно поймет. Обожал он и ее улыбку, поэтому не стеснялся, а даже наоборот, радовался, когда Даша забегала к нему в кабинет и часами говорила с улыбкой о каких-то дурацких ежедневных заботах. Это его расслабляло. Однажды он даже чуть ее не поцеловал, но то уже совсем дурацкая история. Вадим смотрит на Дашу и на ее невинное лицо. Ему больно, что он не может забрать ее с собой, ведь в его пустом и больном мире нет места ей. Ему жалко ее, как доктору было жаль Вадима, но эта жалость не обретет большего…Она (жалость) умрет точно также, как и родилась, где-то глубоко внутри самого Вадима, там, куда он боялся заглянуть. - Мы созвонимся…Я позвоню… Так говорят, когда больше нечего сказать и люди точно не увидятся. Они больше не увидятся, но Вадим об это старается не думать и молча покидает свой кабинет уходя прочь. Даша провожает его взглядом и только повторяет: - Мы созвонимся. Ты позвонишь мне? Ты ведь позвонишь?! В ответ тишина и только шаги Вадима по коридору. Сотрудники расходятся по своим местам, все вокруг успокаивается, даже старик с остатками кофе на костюме нервно смотрит на дверь, в которую уходит Вадим, но ничего ему не говорит – эту битву он проиграл досрочно. Его материалистическое сознание рухнуло, как карточный дом под силой ветра. Таков неожиданный «подарок» преподнес ему Вадим… Эта история стала главной закуской вечера в объятом лоске ресторане, где старик и его друзья еще долго обсуждали поступок Вадима, который пошел в разрез со всеми канонами офисного устоя. Они удивлялись, не понимали, были обескуражены, кто-то даже не верил старику, но все были в возмущении. «Что этот Вадим возомнил с себя?!», - как ножом по устах, звучал вопрос от седых заседателей круглого стола, и от того, их лица были еще более не осознано глупы, когда в ответ звучали самые идиотские версии, всего того, что могло повлечь за собой такое поведение Вадима. В этот вечер шеф Вадима хорошо перебрал вина. До своего дома добрался на такси, а домой заполз с последних сил. Он только смеялся и повторял, какой Вадим дурак и чего это в будущем будет ему стоить…Костюм, слишком плотно прилегал к телу. Старик бесился, пытался его снять, но не мог. Вокруг было очень душно, хотя на улице стояла холодная осень…Старик нервничал и только тяжело дышал…Мысли путались, в груди не хватало воздуха… «Дурацкий Вадим…Черт бы тебя побрал», - пронеслось в голове у старика, - «Ненавижу тебя…Я напился и за тебя, и твоего дебильного поступка». В глазах было темно, как и той ночью… Седое тело лежало у себя на кровати, не подавая признаков жизни…. 64 года существования нашли свой не самый приятный, но все же конец. О чем думал он, в последние минуты своей жизни, чего страстно желал и о чем жалел – мы с вами не узнаем? Но разве его жалкая жизнь привела нас сюда, в этот эпизод истории? Разве его смерть и целые толпы желающих занять его место нас волнует? Мы просто, вновь, уклонились от рассказа и решили взглянуть в сторону…Подобно человеку, пытающемуся оглянутся по сторонам, чтобы, что-то понять или увидеть…
3 Вадим стоит у двери собственного дома, мало по малу он прокручивает ключ в дверном замке. В руках бутылка вина – жутко мешает. На лестничном пролете ужасная сырость и тишина. Вадим пытается ускорится, но у него ничего не получается. Жалкие попытки открыть дверь заканчиваются фиаско. Сзади голос: - Помочь? Вадим замирает…Голос, какой-то ужасный, но женский – вновь, кажется, что он знаком. Мужчина не спешно поворачивается – Боже правый! Соседка! Екатерина Эдуардовна: - Вы меня напугали, - с некоторым ужасом говорит Вадим. – Зачем вы так? - Сейчас помогу, - извиняется соседка. Екатерина Эдуардовна никогда не отвечала прямо на вопрос – сколько он ее помнит, а помнит он ее давно. - Проходи, - продолжает сухощавая старушка. Вадим сомневается всего пару секунд и ступает за порог своей квартиры. Там все еще витает запах горевшей бумаги, который оставил после себя хозяин: - Пожар был? – улыбается Екатерина Эдуардовна, - Знаешь что?! Давай ко мне: пахнет у меня поприятней, к тому же, я приготовила обед. Вадим и хотел отказать на это приглашение, но третий аргумент был еще убедительней двух предыдущих. - Захвати бутылку вина. Глаза мужчины немного засмущались – пить с пожилой интеллигентной женщиной было не лучшей идеей, но…Она спасла ему жизнь, вытащила с крепких объятий смерти, стоит иметь или, наоборот, не иметь уважение к такому поступку…Если бы не она, эта бутылка вина была и не нужна сейчас. Приходится вальяжно вновь закрыть дверь и проследовать в соседнюю дверь. Екатерина Эдуардовна – старожил этого дома. Сколько помнит себя Вадим – она всегда жила здесь, в этой квартире, в этом доме. Когда его семья переехала сюда, первым человеком, который их встретил была именно эта женщина, тогда еще вполне молодая и светящаяся особа с очень выделяющимися красивыми темными кучерявыми волосами. Вадим про ее жизнь ничего не знал…Не хотел знать. Она была единственной собеседницей его больной матери, которая редко выходила на люди…Вся ее жизнь протекла в этой квартире. Екатерина Эдуардовна каждый день захаживала к ним и рассказывала последние новости его маме, делилась советами, рецептами – вобщем общение с соседкой для мамы Вадима было только на пользу. После смерти его родителей, она была единственным человеком, который поддержал тогда еще, совсем юного Вадима – он остался один на один со своей потерей…Он даже не замечал присутствие постороннего человека, ведь Екатерина Эдуардовна ним и не была – она лучше самого Вадима, знала порядок вещей в его доме и была настоящем хозяином в его квартире…Его вместе с этой женщиной связывало время: долгое, продолжительное, то самое время, за которое Вадим успел просто привыкнуть к этой необычной женщине, со своей долей особенностей и положительных качеств. А она всю свою заботу, в ответ, отдала ему…Детей у нее не было. Почему? Вадим не спрашивал. Мама всегда говорила, что спрашивать такое у посторонних людей некрасиво, вот юноша и не особо вникал в этот часто интересующий его вопрос. Последнее время они потеряли нить общения, а точнее Вадим ее потерял. Он старался избегать Екатерины Эдуардовны, или просто прятался от нее, словно прокаженный стыдится общества здоровых людей. Они больше обменивались приветствием утром, когда Вадим уходил на работу и больше за день не виделись. Соседка не пыталась навязываться, она молча наблюдала за потерянным юношей, который уже стал мужчиной, но был все таким же растерянным и не понятным себе самому… А время все же столкнуло их. Столкнуло таким образом, что делать вид, просто не замечая друг друга, было просто невозможно. Вот, пока они заходили в квартиру Екатерины Эдуардовны, Вадим успел, словно пленку, прокрутить все воспоминания об этой женщине и остановится ровно на том моменте, когда она сказала, чтобы он захватил бутылку вина. «Она никогда не пила, не была ни разу пьяной…Ни разу», - крутилось у него в голове. Странно и не более. А тем временем, в доме у соседки, действительно, пахло горячим обедом – запеченным мясом, наверняка с картофелем. Мама Вадима часто готовила подобное блюдо – Вадим помнил его тонкий запах и его вкус…Теперь спустя года, воспоминание станет материальным и ощутимым на вкус. - Плохо ты выглядишь…Расклеился весь. Тебе бы отдохнуть, или просто уехать на время - Возможно, - глядя в пол ответил Вадим. - Ты меня огорчил, хотя я тебя понимаю, как никто, – уже во второй раз звучала фраза о том, что его понимают – значит, он не один, значит есть люди, которые тоже через это проходят и они все рядом.- Кто тебя надоумил-то? Эта ваша дурацкая культура – не о ком не думаете кроме себя, растете «эгоистами-однодневками». А что дальше? Для кого вы живете? Кому нужна ваша жизнь, кроме вас самих? Вот так и умираете в своей квартире, болтающиеся под потолком неделями, а то и месяцами, пока вас, кто-то не обнаружит… Вадиму стало невероятно стыдно. По-настоящему стыдно и больно, ведь он был тем самым «эгоистом-однодневкой», который думал только о себе, хотя мысли о том, что его жизнь пуста, никуда не делись. - Садись Вадюша пообедаем, да еще и под вино, - хитро улыбнулась старушка. - Спасибо. - Тебе по больше насыпать? - Э-э-э-э, - замялся Вадим. - Не скромничай! Насыплю, как полагается. Вадим чувствовал себя неловко и пытался поскорее со всем этим покончить, но обед только начинался, и время тянулось невероятно долго. - Наливай, - Екатерина Эдуардовна аккуратно показала своим взглядом на бутылку с вином, - вино, наверное, хорошее – давно не пила красного вина?! Мужчина за столом еще сомневается, но руки невольно наливают в поставленные на стол бокалы содержимое продолговатой бутылки. - Выпьем, а? Давай за все хорошее, - женщина протягивает свою сухощавую руку с бокалом к бокалу своего гостя, а потом делает глоток и добавляет. – Как у тебя дела? Что нового? Ты прости, конечно, но помимо того вечера…Тебе нелегко – я знаю. Такое бывает, но это былое, и назад его не вернешь, да и не надо. Скоро рана превратится в шрам и это будет только память – через это надо уметь пройти и навсегда забыть, или оставить далеко позади. - Я с работы уволился, - кратко, но уверенно говорит Вадим. - С работы? – Екатерина Эдуардовна делает еще глоток с бокала.- Хорошее вино. Ну, и пусть. Работа – это все равно, что платное рабство – не приносит удовольствия. Только дураки будут плакать о том, что потеряли работу. - Надоело. Все надоело – я устал и мне немного нужно побыть одному, побыть в изоляции, - продолжает Вадим. - Только пообещай, что больше не будешь делать то, что… - Давайте не будем об этом. Только скажите, как вы узнали? – обрезает Екатерину Эдуардовну собеседник. - Случайность Вадюша, обыденная случайность! И в правду, давай не будем… - Я, наверное, жалко выгляжу? – стыдливо вопрошает мужчина. - Как я уже успела сказать «плохо»…Это временно. - Мне кажется, что это навсегда! - Я уже, что-то подобное слышала – это было давно, но то, что я это слышала, могу поклясться! - Что слышали? – с интересом спрашивает тот. - Что жизнь полное…Ну, вобщем, жизнь ужасна и она порой безвыходная… - Зря вы пытаетесь меня успокоить, мне уже ничего не помогает, - отреза Вадим. - Поэтому, ты купил бутылку вина и уволился с работы? Нелепо, очень нелепо…Так нелепо думать, что твою трагедию, если ты позволишь так ее называть, никто до этого не переживал. Все было уже придумано давным-давно до нас – не помню, кто сказал, но сказал это человек умный… - У меня просто сейчас… - Депрессия?! Знаю! Ты думаешь, что я всегда была такой спокойной и размеренной, что моей молодости и не было вовсе, что я не совершала ошибок? Думаешь, что я ничего не понимаю? Глупец, - это последнее слово, она говорит так ласково, что Вадиму вдруг захотелось, чтобы соседка сказала ему еще раз. – У меня была ужасная молодость. Куча ошибок, много грехов и поступков, за которые стыдно, за которые обидно. Для меня, тоже, когда-то не было ценны жизни, веришь или нет?! - Почему у вас нет детей? – не с того, не с сего спросил человек напротив. - Дай истории развиваться по своему порядку. Дай этой истории начаться и закончиться, так, как полагается… Вадим молча кивает головой, надпивает вино с бокала и упадает в глубокое молчание, ожидая пока его собеседница начнет этот разговор, который грозит Вадиму большим открытием в океане жизни. К слову, Екатерина Эдуардовна не спешит начать оглашать свою историю и только пристально смотрит на Вадима и его грустные глаза. Молчание превращается в сакральный ритуал перед раскрытием тайн и секретов, которые для кого-то станут очень большим открытием, а для кого-то возвращением туда, откуда хотелось убежать не глядя. И вот молчание рушится, после очередного глотка вина старушкой и слова с уст этой женщины начинают набирать оборот – собеседник весь во внимании. - Мне тогда было 22. Ровно 22 – не много и не мало, как для обычной студентки. Жизнь только начиналась – сколько я еще не знала, сколько мне хотелось узнать, а сколько увидеть! Мир был у моих ног, а я верила, что так будет всегда. Я любила выпить, любила ночные посиделки до утра, любила мужчин старше меня…Я любила жизнь – жизнь любила меня. Но так было не всегда…Я помню эту странную майскую неделю. Тогда я впервые увидела его. Он приехал, откуда-то из далека, весь важный и строгий, такой недоступный, одетый, как принц и вечно ходил вальяжно глядя по сторонам. Я в него влюбилась…Мне нужен был только он и никто другой, что я могла поделать? – Вадим только молча наблюдал за мечтающим лицом Екатерины Эдуардовны, и ее таким лирическим рассказом. – Что я могла поделать? Обычно, все мужчины теряли за мной голову, а тут я полностью потеряла счет часам и дням и только надеялась увидеть его, свое счастье – я так тогда думала, что счастье – это он. Боже, эти майские дни…Все бы отдала, чтобы туда, вновь, вернутся… Но, увы…Так вот, однажды мне повезло его увидеть на вечерних танцах в нашем парке, он был вновь, такой важный и молчаливый, неприступный. Какой он был! - глаза Екатерины Эдуардовны ушли куда-то вдаль, и этого было достаточно, чтобы понять, как все было там прекрасно. – А я стояла и смотрела на него, как будто он был первый, как будто он божество…Я тогда немало выпила. Меня угощали вином и портвейном, а я пила и смотрела на него не сводя глаз…И вот я не помню, что на меня нашло, но я подошла к нему и предложила потанцевать. Не знаю, кто больше был напуган: я или он? Он побагровел весь, стал красным и застенчивым! Не знаю уж, куда делась его важность?! Мы протанцевали весь вечер, с меня даже вышел весь алкоголь – мы кружились до утра под тяжелой тенью деревьев, которые зацвели в маю…Потом мы любили друг друга…Точнее, я так думала, что мы любили друг друга…Я отдалась ему не глядя…А разве у меня был выбор? Я готова была за ним прыгнуть в пропасть, что уж тут кривить душой, - тут голос Екатерины Эдуардовны совсем поник. - Я там и оказалась…Любовь быстро угасла! Я узнала, что беременна и он тут же сказал, чтобы я делала аборт – я была в ужасе! Как он мог?! А он сказал: либо так, либо он уходит! Я долго думала, больше плакала – выхода не было…Пришлось сделать, то, за что я ненавижу себя до сих пор… - Вы пошли на аборт? - Я пошла на убийство! Мне было противно смотреть на себя в зеркало, но я любила его – разве этого было недостаточно, чтобы пойти на убийство?! Ненавижу себя за это! Мы продолжали быть вместе, а он был холоден, словно те ночи в июле, после жаркого дня. Я ждала его, а он приходил пьяный и уже не такой важный, как когда-то. И что толку, что я рыдала по ночам? Что толку, если я была убийцей? Он меня не видел…Его все устраивало и он спокойно говорил со мной, как будто ничего и не было…Он пугал меня, а я просто ждала пока он вновь будет, как прежде. Мои надежды умерли под тяжелым бременем времени, все умерло. Он заставил меня пойти на такое, а потом знаешь что? Он мне изменял, и я полностью отчаялась. Он ушел, а я страдала…На последок он сказал мне, что я просто дура, если могла подумать, что между нами может быть, что-то серьезное – это был удар такой силы, что я ели сдержалась, чтобы не покончить с собой. Круг замкнулся…
На этих словах, рассказчица запнулась, пустила слезу, но продолжила рассказ, как ни в чем не бывало, словно, сам рассказ, только начался: - Я начала все сначала – все свои грехи. Начиналось все с красивых пьяных ночей в парках, на аллеях, в кафе, а закончилось беспробудными посиделками на чьих-то квартирах…Много мужчин: красивых, странных, умных и просто тех, кому я была по душе – я никому не отказывала. Правило было одно – мне никто не смел говорить, что я, кому-то нравлюсь или кто-то влюбился – на эти темы у меня было жесткое табу. Помню, как один юноша принес мне огромный букет роз и сказал, что я покорила его своей красотой! Глупец! Жаль его…Порезал вены, потому что я его даже не заметила…Жаль его - букет был очень красивый…Все тогда было красивым, особенно, если много выпьешь! Конец был близок…Впрочем, конец – вот он…Я и ты – мы здесь. Такой конец. Пришлось уехать со своего города и переселится сюда. Меня там уже просто ненавидели – я была в глазах многих, такой себе путанной…Плохой девчонкой…Ты не веришь? Дурак! Я просто крутила всеми, пока все хотели отдать мне, всё, что у них было. Я пыталась завести детей, но все в пустую…Эхо прошлого! Тот аборт дорого стоял – я уже не могла иметь детей, хотя и очень хотела. Хотела даже усыновить, но не сложилось. Не судьба. Что ж теперь я здесь и ты здесь! Ты думаешь, что ты самый несчастливый человек на Земле, а я думаю, что у меня самая большая трагедия – и так каждый в этом мире. Трагедия одного – мелочь, перед проблемами самого себя. Как тебе такой исход? Вадим покорно слушал свою собеседницу до последнего ее слова, потом его глаза отыскали глаза Екатерины Эдуардовны. Ее глаза были полны слез и пустого отчаяния…Что тут скажешь? Жизненная трагедия, которая имела место быть и жить в закрытом вакууме, столько лет не выходя наружу, выскользнула с губ седоватой женщины, сегодня, в этот вечер. Они долго говорили и много судачили о жизни, пока бутылка вина не закончилась и пока Вадим вместе со своей соседкой не устали от этих долгих жизненных разговоров. - У нас, у всех за душей пусто, но еще не поздно, что-то приобрести, чтобы там, что-то было. Хоть немного заполнить пространство – запомни это и храни это правило до последнего, - в последний раз обмолвилась соседка. – Завтра, ты от меня этого уже не услышишь, разве что, угостишь еще вином. Она напоследок улыбнулась… Вадим, вновь засмущался, пустил багровый свет по всему лицу и только тихо распрощался с Екатериной Эдуардовной, отправившись к себе. Непросто сказать, что сейчас чувствовал Вадим – никогда прежде, он не слышал подобного рода рассказов, которые имели такой поворот. Кто бы мог представить, что Екатерина Эдуардовна гуляла по лезвию ножа и пережила столько неурядиц, будучи первой красавицей?! Было ощущение, что те две женщины разминулись во времени и та из них, которая совершила столько грехов, умерла, где-то далеко позади, во времени, оставив по себе только пару фотографий и воспоминания, которые так жгут сердце вместе с красным вином… Это бы жестокий водевиль, который посвящался молодости. Глупой молодости, которая требовала такую непомерную цену за красивые декорации и хорошую массовку. Вадим не был далек от этого, он тоже проходил все подобное и тоже ходил по пути греха, не признавая того, что жизнь ему давала и иные пути к счастью. Правда, то была не молодость и даже не юность – школьная скамья… Скамья, на которой Вадим, сейчас, чувствовал себя в роли подсудимого, а то время было жестоким судьей, чей вердикт не оставлял и шанса на спасения…Душа тогда была в кругу мерзкого греха, который, в одночасье, был ни чем иным, как просто юношеским любопытством и интересом ко всему, что было под крепким запретом.
4 …Конец уроков. Конец учебной недели. Пятница. В воздухе уже витал дух коротко временной свободы, которую каждый школьник пытался вдохнуть и выдохнуть по-своему, дабы, хоть часть этого воздуха оседла в его легких. Время, когда минуты радости были слаще любой конфеты с самой невероятной начинкой. Суматоха. Полная суматоха на школьном дворе, в самой школе, в ее кабинетах, коридорах… Все, вроде бы, закончилось, но школьная жизнь реяла еще вокруг и своим звонким гомоном давала о себе знать. Неуверенной походкой, совсем неприметный паренек в школьной синей форме, шагает вдоль школьного двора и спортивной площадки. Его походка довольно странна…Странна, хотя бы тем, что одна его рука свободно болтается параллельно самому телу, а другая судорожно обхватила карман брюк и не на секунду его не отпускает. Паренек двигается за спортивную площадку к огромной, заброшенной школьной оранжерее - «Мекка» неформального движения и свободы на территории школы. Свобода, которая реяла среди школьников старшего поколения на небосводе и облизывала их своими устами, давая им высшую точку наслаждения в этой жизни, в это время, именно на территории школьной оранжереи… Самой оранжереи уже давно не было и в памяти…Хлопотное дело ухаживать за цветами и выращивать новые виды растений: кропотливая работа и требующая ответственности…Оранжерея пустовала уже не первый год! Не было ни желающих, ни энтузиастов – к черту цветы, если они не подарят тебе кайфа и «викодиновой свободы», которая нашла убежище среди разваленных ныне стен…Теперь оранжерея была рассадником совсем другой свободы и другого эстетического наслаждения: наркомании, пьянства и венерических заболеваний среди подрастающего поколения, которое словно те самые растения, впитывали в себя все тенденции непростого времени и непростых нравов… Впрочем, это никого не смущало и было в порядке вещей, среди полного беспорядка и хаоса, уже в разваливающейся стране… Все та же неуверенная походка привела черноволосого, среднего роста паренька с рюкзаком за спиной именно в эту оранжерею. Он оглядывается по сторонам, словно боится быть пойманным врасплох, но при этом не перестает держать одну руку в кармане своих брюк, а другую сжимать в кулак – готовясь ударить первого, кто нападет на него. Но в этом нет надобности. Никто его не замечает. В оранжерее полно народу – в основном старшеклассников, и тех, кто только выпустился со школы. Все пьют портвейн и нюхают клей, кто-то слушает на магнитофоне иностранную музыку, кто-то зажимается с девушками по углах огромного, кирпичного зала. Вадим пытается не особо на них поглядывать. Он делает несколько шагов в сторону огромной пристройки в виде кирпичной стены, которая неаккуратно выпирает с основного прямоугольника оранжереи. Заходит за угол и видит там высокого худощавого парня, который покуривает траву и глазами упирается в синеватое небо, развивая дым облаком по сторонам. Глядя на него, Вадим аккуратно подходит к парню и только испугано смотрит в его строну. Делая еще один глоток запретного дыма, парень замечает фигуру с огромным рюкзаком за спиной, которая застыла в двух шагах от него. Он выбрасывает сигарету и одновременно шагает к Вадиму: - Деньги принес? – учтиво спрашивает у Вадима парень. - Ага, - скромно кидает школьник. В этот момент, Вадим опускает руку в глубь кармана брюк и высовывает наружу мятые купюры и протягивая в ладони целую горсть этих бумажек. - Ты целую неделю, небось, в столовой не ел шкет, а? - Какая разница?! Тут все, как положено, можешь пересчитать! - Делать мне больше нечего. Я тебе на слово верю, - насмешливо заявляет старший парень. – Ты там смотри, не оббосысь со страху! И особо руками не переусердствуй, а то я тебе эти руки по локоть оборву! - Хорошо, - испуганно отвечает Вадим. - Ну, тогда пошли… Старший парень ведет Вадим за угол, где маячит особа женского пола. Подходя по ближе, Вадим замечает, что она в школьной серой форме и спокойно покуривает, не распыляя свой взгляд сторонам. Длинноногая красавица с каштановыми волосами до плечей и загорелым лицом подпирает стену оранжереи, и не обращает ни на кого, ни малейшего внимания. Сердце Вадима готово выпрыгнуть с каждым шагом, который сближает его с этой дивой. Ноги у него подкашиваются, и он только успевает перебирать ногами по земле, чтобы окончательно не упасть. Наконец-то, двое подходят к девушке и та, все-таки, замечает обоих, и как-то очень брезгливо обводит взглядом Вадима. В этот самый момент, сам Вадим готов умереть и больше никогда не оживать, такой острый взгляд его пронзает – разве может быть, что-то лучше, чем эти глаза, которые блуждают по его неокрепшей и неуверенной фигуре?! Миг радости и сладких грез прерывает грубоватый голос девушки у стены: - А это, что за молокосос? Прикалываешься, что ли? – брезгливо говорит девушка у стены. - Не переживай, он заплатил…Сделай все, как полагается, - пытается ее смягчить парень, что по старше. - Ему надо – пусть делает, достало уже, - не унимается красавица. - Я же сказал: он заплатил. Оль, будь добра – сделай все молча. Перепалка между девушкой и парнем прекращается, когда Оля замечает в руках ее друга купюры и та, все-таки, с печальным видом только отводит голову в сторону… - Не буду вам мешать, - кидает напоследок парень и уходит за угол. Вадим осторожно смотрит ему вслед и потом по не многу поворачивает голову в сторону очаровательной девушки… Оля, так ее звали. Школьница. Ученица, той же школы, что и Вадим, только с непростой судьбой. Будучи на класс старше Вадима Оля была, также, физически развита не погодам. Очаровательная осанка, грудь, стройные ноги, изумительные волосы и тонкие губы делали ее первой красавицей среди остальных…Но, как говорилось выше, у Оли была непростая судьба, а точнее, семья. Родители-алкоголики и отчим-педофил сделали свое дело. У нее был непросто нрав, непростое поведение. Завести с ней отношение не мог никто из школы, по крайней мере, тех, кто хотел это сделать и тех, кого знал Вадим – терпели фиаско. Девушка быстро пристрастилась к двум вещам: дешевому алкоголю и курению, иногда к наркотикам. Чем сильнее была зависимость, тем больше денег нужно было, чтобы ее подавить, но денег не хватало – их просто не было. Как могла заработать денег молодая девушка, имея совершенную красоту? Конечно, своим телом! Это еще не была проституция, это была прелюдия к ней. Это были небольшие показательные выступление за деньги, когда каждый желающий, имеющий нужную сумму, мог посмотреть на обнаженные прелести Ольги, а за хорошие деньги и потрогать их…Первые такие пробы, чуть не довели бедную девушку до нервного срыва, но со временем и с алкоголем подобная проблема переставала быть такой, и все становилось системой. Все знали, за сколько можно увидеть и если нужно потрогать первую красавицу их школьного двора. Правил было несколько: никаких близких контактов и поцелуев, все остальное – только за деньги… День, когда и Вадим захотел попробовать нечто - настал. День, когда он почувствует Олю - настал. Он так долго копил эту сумму и вот этот день свершился. Счастлив ли он? Предвкушает ли он, что это будет нечто? Знает ли он, что сейчас попытается открыть ворота рая? Вопросов слишком много, но Вадим не помнит себя от радости. Все внутри этого, только недавно созревшего парня, ликует и все готово сейчас взорваться на куски: на мелкие куски огромного человеческого счастья, которое стоит недельных стяжательств и голодания – за то, теперь, путь ведет его на вершину радости. Вадим даже не замечает печального лица Ольги, которое презрительно смотрит на него и только невольно своими руками начинает по не многу расстегивать пуговицы сначала на школьном пиджаке, потом на блузке. «Она прекрасна», - главенствующая мысль в голове молодого парня, который и на секунду не увел глаза от этой красавицы. Все, что она делала, было похоже на броские движения богини, чья красота не оставляла шансов тому, кто ее узрел. Оля разделась и сверкала своей грудью перед глазами неокрепшего разума Вадима…Тот замер в неком ожидании фейерверка, но залпа салютов не было. Девушка даже не смотрела в его сторону и только терпеливо ждала, пока пацан подойдет и потрогает ее. - Ты хоть руки мыл? – сквозь зубы спрашивает она у стоящего рядом. - Ты прекрасна, - роняет Вадим и стыдливо пытается подойти к девушке. - Заткнись! – грубо обрывает его Оля. – Сделай мне одолжение – давай по быстрее… - Ты очень красива, - продолжает парёнек. Оля не выдерживает и на этой фразе хватает его за руку, протягивая ее прямо к своей груди. У Вадима происходит взрыв внутри, настолько все серьезно, он уже не понимает, что происходит и только судорожно массирует грудь школьницы, закатив глаза. Сколько длится счастье Вадима - он не помнит…Все, что он желает – это не отрываться своей рукой от этой красавицы…Но печальный момент таки наступил: - Ну? Нарадовался? А теперь вали…Давай, двигай отсюда, - забормотала школьница. Вадима, как будто прошибает током, он открывает глаза и только наблюдает, как Оля уже застегивает свою блузку… Как же обидно, что счастье так скоропостижно закончилось…Он еще пару минут наблюдает за тем, как девушка приводит себя в порядок, а потом уходит за угол оранжереи. Вадим не перестает смотреть ей в след, будто надеться, что она вернется и скажет, что хочет навсегда остаться с ним…Но она не вернулась и парень унылой походкой шагает прочь, домой… Идя по пустым улицам своего города, Вадим пытается вспомнить, с чем можно сравнить то, что он недавно пережил – достойного воспоминания в голове юноши не нашлось. Он еще и еще прокручивает этот момент в своей голове, словно пытается еще раз его пережить, но ощущения уже не те. Великолепная грудь, чье тепло еще, какое-то время чувствовалась в ладони Вадима, теперь долго будет тревожить его по ночам. Ему было жаль Олю, которая на показ, за деньги занималась подобным…Он мечтал, что настанет время, когда у него у самого будет достаточно денег, чтобы позвать Олю с собой, чтобы она больше никогда этим не занималась…Чтобы они были счастливы. Может, конечно, она и счастлива, но это слишком убогое счастье, разве не так?! Так казалось, по крайней мере, Вадиму. Она заслуживала большего, и должна было это получить – судьба повелась с ней несправедливо и это должно прекратится. Так казалось, по крайней мере, Вадиму. Девушки, подобные Оли, должны получать от жизни все и никогда не страдать, а в реальности все было на оборот. От подобных впечатлений в этот день, Вадиму не оставалось ничего другого, чем пойти в сад около дома и продолжить мечтать до самого заката о том, как бы они вдвоем были счастливы вместе: он и Оля! Чтобы он сделал для нее, будучи невероятно богатым. Как бы они жили, где-то на берегу моря и спокойно проживали обыденные дни, преодолевая бытовые проблемы, делились с друг другом секретами, а вечерами Вадим бы мог спокойно ласкать ее грудь, просто так, в знак его не угасшей любви и не за деньги, как это было сегодня - она бы молча улыбалась ему, и никогда не отворачивала от него свой нежный взгляд…Никогда.
|
Категория: Мои статьи | Добавил: Zoreslav (2013-06-05)
| Автор: Анатолий Симачинский E
|
Просмотров: 561
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|