Он проснулся. Встав и отряхнув со своих потрепанных одежд землю, он посмотрел на восток. Солнце только начинало свой путь к освещению здешних краев. Человек посмотрел на затянутое тучами небо и задумался. У него в голове звучал всего один вопрос: кто я? Он не знал. Так же как и не знал где он и когда. Все так же стоя посреди пустынных холмов, этот иностранец вглядывался в небо. Он так пристально смотрел в небеса, что на какой-то миг можно было подумать, что он слышит разговоры ангелов, или кого-то других.
Недолго продолжалась эта идиллия. Сзади кто-то закричал:
– Во имя Господа Бога нашего! Убить неверных, убить еретиков, убить непреклонных! Ибо Бог един, и неверующие в сие должны быть наказаны, а земля очищена! ВПЕРЕД! В БОЙ! Во имя Бога! Во имя церкви! В АТАКУ!
Обернувшись и протерев глаза, чужеземец увидел, как из–за холма показалась несметная туча кричащих голов. В шлемах, в доспехах и с мечами, и все они бежали на пришельца. Он мог видеть их белые знамена с изображениями святых ликов, огромные кресты и идущего впереди священнослужителя, что криками и мольбами обращался, то к людям, то к небу. Но наш герой не мог понять, почему они бегут на него. Тогда он снова обернулся, но уже теперь, когда солнце пускало больше света на долину он смог разглядеть небольшой городок, замок, окруженный высокой каменной стенной с массивными железными воротами, прямо на пути его взора.
А толпа все приближалась...
"Во имя Бога!", "Во имя церкви!", "Убить нечестивых!", "И да поможет нам Господь!" – было слышно наверно во всех здешних краях, так неистово кричали воины. Пришелец лишь успел упасть на колени, перед тем, как толпа, как будто не замечая его, пробежала мимо. И лишь неведомый, в светло белой рясе, расшитой златом и с вставками драгоценных камней, приблизился к нему. В одной руке он держал знамя церкви, другая же его рука придерживала некую книгу. В первых лучах солнца его одежды игриво поблескивали, переливаясь красками, от нежно белых, но кроваво красных. Приблизившись, священник закрыл книгу и спрятал еѐ, по видимому, во внутренний карман рясы, после чего наклонился к Человеку.
– Веруешь ли ты в Бога, сын мой? – спросил церковник. Человек же не знал что ответить. Так как не знал он ни Бога, ничего. И тогда он сказал:
– Я не знаю богов, и Бога вашего тоже не ведаю.
– Кто же ты дитя мое? Из каких краев ты пришел?
Их диалог хоть и был громким, но человеку с трудом удавалось распознать слова, что говорил ему муж в рясе. А войско все бежало вперед, огибая двух беседующих.
– Я не знаю кто я. И я не знаю, откуда я, так же как не знаю где я и почему, – честно ответил странник. Он не знал, на каком языке он говорит, и откуда он его знает. Но он говорил.
– Тогда пойдем же отсюда, побеседуем в покоях моих.
И они пошли. Они пошли, сопротивляясь толпе. Человек молчал, а священник, достав книгу, начал читать стихи и помахивать периодически знаменем, неизвестные Человеку стихи из неизвестной ему книги. Так они и шли. Толпа бежала и огибала их, как вода огибает каменный валун.
Дойдя до вершины холма, человеку открылся прекрасный вид. У подножия стоял целый палаточный городок. В рассветную пору, белые и красные палатки и шатры ярко переливались между собой, создавая прекрасное зрелище. Для глаз, что никогда не видели, никогда не смотрели, насмотреться было невозможно. Битва двух цветов завораживала, манила к себе.
Окрики толпы сменились криками и воплями людей. Где там, сзади, вдалеке, где войско достигло города, полилась кровь. Человеческая кровь...
Пришелец хотел было обернуться и посмотреть, что же, там, в действительности происходит, но он не мог оторвать взгляда от лагеря, который все больше и больше освещало поднимающееся солнце.
Вместе со священнослужителем, Человек спустился вниз. Там они прошли многочисленные ряды палаток, ныне пустых, пока не приблизились к одному большому белому шатру, расписанному золотом, подобно рясе священника. Двое громадных вояк у входа расступились. Откинулась штора и Человек вошел внутрь, вслед за священником.
Внутри, освещаемое парой свечей виднелось небольшое ложе, покрытое бархатными и шелковыми простынями, маленький столик с кувшином на нем, и столик, с разбросанными на нем бумагами, неизвестного содержания.
– Садись! – предложил священник, достав невесть откуда еще один стул, и поставив его около столика. Сам же он стал напротив и, упершись руками о стол, пристально вглядывался в Человека.
– Расскажи, сын мой, как ты здесь оказался?
– Я не знаю. Я лишь проснулся здесь с первыми лучами солнца.
– Как твое имя?
– Я не знаю.
– ВРЕШЬ! – Выкрикнул священник, ударив кулаком по столу, – ведомо ли тебе, что врать служителю господнему – есть большой грех?
– Я не знаю вашего Бога.
– А какого Бога ты знаешь?
– Никакого.
– И снова врешь! – от второго удара, со стола скатилась чашка и, упав на землю, заляпала вином ноги Человека. – Даю тебе последний шанс. Отвечай мне, или загремишь в темницу, по одному моему велению!
– Но ведь я правду говорю... – испуганным голосом говорил чужестранец. Ведь он не понимал, о чем здесь говорят и что от него хотят...
– Стража! Увести еретика! Заковать в цепи и ждать моего приказа!
После этих слов, как на ветру влетели двое громил. Человек обернулся, но успел увидеть лишь железную перчатку, перед тем как все померкло.
Узник проснулся от сильной тряски. Все тело ныло, правый глаз безумно болел, а руки сковывало нечто тяжелое и холодное. Пленник слегка приоткрыл глаза и осмотрелся. Было очень темно, свет попадал лишь через маленькое окошечко в двери камеры, да и то снаружи было покрыто каким-то лоскутом ткани, не то грязно–желтой, не то красной. По полу была раскидана солома, сама же камера была не больше чем полтора метра в ширину и чуть более в длину. На руках узника были надеты массивные железные кандалы, связанные цепью.
Встать узник не пытался, ибо каков смысл? Его мучили вопросы: "За что?" и "Что дальше?". Он прислушался к звукам, что доносились извне. Копыта лошадей отбивали вялый, но размеренный ритм, еще пленник услышал, как двое людей о чем-то перешептываются. Он переместился поближе к двери, чтобы попытаться расслышать, о чем же они говорят.
– ... и даже детей. Неужто мы такие изверги? – голос говорил, явно на другом языке, но при этом узник понимал его, что снова его удивило. "Кто же я, и почему я их понимаю?", снова он задался этим вопросом.
– Знаешь? Сколько уже в походе, так было везде. И пусть я обходил стороною всех женщин старцев и детей, всегда найдутся другие, кто не ведает ни пощады, ни милосердия. Это война. Мне вот, другое, интересно. Кто в клетке? Сам подумай – мы перерезали весь Карвастр, всех кто был внутри и каждого кто хотел убежать. Но этот... Этого мы везем из лагеря в город, зачем? И откуда он взялся? Мы ведь не брали пленником до сих пор?
– Бес его знает. Я слыхал, что священник послал гонца за самим кардиналом Иоганном Шестым...
– Я тебя прошу, только не говори, что ты веришь в то, что ради какого-то оборванца, пусть даже интересного церкви, кардинал поедет на край мира?
Послышался громкий приближающийся стук копыт, после которого, громкий голос скомандовал воинам заткнуться и ехать в тишине до самого города. Тишина продержалась некоторое время, что дало узнику возможность снова уснуть.
На этот раз пленник проснулся от плеска ледяной воды в лицо. Он приоткрыл глаза, яркий свет из открытых дверей тут же ослепил его.
– Просыпайся и вылезай, ждать тебя никто не собирается! – у дверей стоял огромный детина в латных доспехах, явно переживших не одну битву, – Пошевеливайся! Человек встал. Было плохой идеей полностью подыматься, глухой удар о потолок тут же свалил его обратно.
– Да что за тупень? – боец залез в камеру, схватил за цепь и с силой потащил наружу.
Узник вывалился из камеры, но на сей раз он удачно поднялся и огляделся. Его глаза уже попривыкли к свету и Человек огляделся. Во–первых, узник глянул в небо. Среди огромных серых туч выглядывало солнце, он было уже высоко над землей, время – около полудня. Далее узник обернулся, разглядывая местность, куда его привезли. Человек предположил, что это и есть Карвастр. Узник, телега и небольшой отряд находились на небольшой въездной площади. Огромные, высотой в два, а то и больше человека, городские ворота были заперты на три немалых засова, но это не спасло их от тарана. По другую сторону от ворот разместились три дороги, узких, шириной в одну небольшую телегу. Вдоль каждой из них разместились небольшие, предпочтительно каменные, серые дома. Лишь близ площади стояло пара ветхих деревянных сооружений. Узник засмотрелся в конец центральной улицы, а после повернул голову направо и отшатнулся. На огромную кучу скидывали мертвые, изрубленные тела людей. С тел поснимали всю одежду, а рядом лежащий хворост давал понять, что в скором времени всех их придадут сожжению, ни о каких похоронах речи явно не могло быть. Мужчины и женщины, дети и старики – все, на одной куче, скоро просто исчезнут с лица этого мира, неужели это их конец?.. Подобным вопросом Человек задался впервые...
– Че стоишь? Иди за мной и ни шагу в сторону! Понял? А не то поведу, ты не в том положении, чтобы убегать. Всем идти! – скомандовал громила и пошел в сторону центральной улицы, он здесь был явно капитаном. Узник же смиренно пошел за ним, а с ними еще человек с дюжину воинов.
Дойдя до центральной площади, кортеж свернул налево, после направо, а после узник уже и не думал, куда они идут. Толпа дошла до красивого дома из белого кирпича. Дверь и оконные рамы были сделаны из дуба, а крышу украшала красная черепица.
– Всем ждать меня здесь! А мы с тобой пошли далее, – командир взял узника за кандалы и полез за собой к двери. Двое стражников с алебардами отступили, один из них открыл дверь.
Внутри было необычайно красиво. Белая покраска стен, разнообразные картины, каменный ровный пол и все в том же духе. Дом принадлежал человеку явно не из низшего звена. Капитан повел пленника по одному из коридоров, далее по лестнице они поднялись третий этаж, где пройдя по еще одному коридору, они дошли до какой-то двери, у которой, как и возле многих других дверей на их пути, стояли два молчаливых стражника
– Священник сказал привести его сразу по прибытию. Он хочет с ним поговорить, – сказал громила, приведший узника.
– Ну, раз так входите, – ответил один из стражников и постучал по двери.
– Входите! – ответили с той стороны. И они вошли.
Комната была самой обычной, по крайней мере, так казалось приведенному человеку. Небольшое такое помещение с белыми стенами с парой гобеленов, картиной с изображением какой-то баталии, держатели для факелов. С противоположной к двери стены разместилось небольшое окно, прикрытое неким подобием штор. Справа шкафы и полки с книгами, рядом с ними небольшой стол, забросанный разного рода хламом: свитки, какие-то инструменты, шкатулка и никакого порядка. Близ стола пара стульев за самим же столом обитое золотым бархатом кресло. С другой стороны шкаф, сундук немалых размеров и стойка с оружием. Вот и все.
– Святой отец, я привел Вам узника из лагеря. Как вы и просили.
– Замечательно. Можете быть свободны. Благослови Вас господь, – проговорил стоявший у окна человек, в посеревшей от времени черной рясе, вместе с тем поворачиваясь.