Тьма окутывала лес. Луна хоть и взошла давно, но шансов пробиться сквозь пелену черного неба не было. Меня не мучили страхи. Ощущение, что наполняло меня можно определить как "спокойствие". Меня больше тревожил факт того, что моросило... моросит, а я лечу... лечу в неизвестность. Ощущение, как в тесте на доверии, когда падаешь впервые и черт его знает поймают тебя или нет. А тут в миллионы раз ярче. Я понимал, что меня некому ловить, а тут еще и моросит. С детства у меня редкое заболевание омброфобия - боязнь попасть под дождь. А тут еще и пуля в теле.
Мы никогда не были кровными, но выросли вместе. Спустя года и совместно пережив множество приключений, стали называться "братьями". О лучшем напарнике можно было только мечтать. Мы были достаточно слаженными, чтобы быть "непобедимыми"; и по-своему духовными, чтобы "воссоединиться" кровью, рукопожатием порезанных ладоней. Для полной поэтики - еще и в полнолуние. И вот во всем этом вечере символизма я узнаю о том, что Младшенький "братишка" влюбился.
Они познакомились в вагоне последнего метро. Он после визита к родителям, а она была одним из последних клиентов амстердамской библиотеки. На ней были очки в красной оправе, что гармонировали с красным кашемировым пальто, и радужно оттеняли огненные волосы. Она выбирает место рядом с Младшеньким и продолжает читать небольшую книжечку в кожаном переплете.
"Будьте добры убрать палец - невозможно дочитать." - С этих слов завязывается их знакомство и как-то сразу находится много общего. Этого "общего" оказалось достаточно, чтобы продолжать его находить за бокалом вина... У неё дома они практически заканчивали предложения друг за другом. Их речи оказались настолько сладки, что не давали уснуть, но придавали сил, чтобы не ощущать усталости. Души сплетались, а тела познавались. Фантазии, интимность, напряжение. И все кружится, все замечательно, все калейдоскопично! "После каждого слова наши пальцы были обожжены", - вспоминал Младшенький.
Ирония в том, что это было вчера, а позавчера, волей случая, я очутился на одной из костюмированных вечеринок, где познакомился с рыжеволосой Джу-джу. Коей она мне представилась олицетворяя непорочность в одеянии монашки. Я же, в свою очередь, с более приземленным мышлением, был облачен в костюм кролика. Несмотря на всю искрометность момента, все же не решаюсь представиться "зайкой". О своем нерешении тут же оповещаю Джу-джу. Слово за слово выясняется, что alter ego Джу-джу, у которой ряса подлиннее в миру будет, по паспорту - Фея. Да-да, вот такое вот имя - Фея. И все было тоже довольно романтично, калейдоскопично и незабываемо. Но!..
Но апогей накала страстей приходится на это дождливое сегодня, когда все становится яснее. Волею случая, Младшенький на планшете находит фото, где мы с Джу-джу, которая Фея, пьяные, счастливые и полуголые довольно эстетично целуемся на крыше. После вопроса "Мммм... какого черта?" - где-то внутри я понимаю, что ситуации, когда отвисает челюсть существуют не только на современном телевидении. Да и вообще, сам по себе век цифровых воспоминаний добавляет уязвимости священному таинству любви. Некоторым воспоминаниям следует жить в памяти только двух людей. И из-за любви к третьему, жить спокойно. Лишь изредка напоминая о себе - в фантазиях, либо уже на предсмертном одре, о той особенной ночи между вами. Но занеся эту ситуацию в колонку "Юморок Судьбы", хихикаю про себя от иронии происходящего и не вижу смысла отпираться.
Изумленный, не меньше Младшенького, но с легкой улыбкой на лице рассказываю ему в чем суть, да дело. Вместо ответа - обновление текилы в рюмках. Молчаливое, без чоканья, зрительного контакта или былой радужности в атмосфере. Поглощение содержимого. Очередное обновление и поглощение. В этот, и еще три раза кряду, единоличное обновление и поглощение. Начинаю ощущать, как над нами нависает "не жди ничего хорошего от меня" тишина. Я смотрю на него в режиме "stand by". Младшенький медитирует в пол. Кивая головой, потирает руку со свежим разрезом ладони. "Как ты мог?" - слышится волчьим хрипом сквозь зубы. И тут я понимаю, что оскорбил чистейшее чувство - титул "первопроходца" собственной влюбленности. Уж кто-кто, а он точно не сможет примириться с подобным стечением обстоятельств. Будто сама Вселенная вонзила нож ему в спину... и чьими руками... собственного "Брата"! И что не маловажно - если бы руками...
Так вот, в продолжение вечера, в котором Младшенький узнает о моём "оседлании" крылышек Феи, хотелось бы вернуться к тому факту, что мое пулепробивное тело продолжает лететь. Замечаю, что мне уже абсолютно наплевать на дождь. Фобия, преследовавшая меня всю сознательную жизнь, вдруг взяла и прошла. Как аллергия на кошек: была, была и нет её. Решаю, что это, что ни на есть самый подходящий момент для самоанализа. Особенно в преддверии "вся жизнь промелькнет перед глазами". Надо ж будет быстро сообразить справился ли я с "задачей", и в тематику каких ворот, собственно, формат грядущего мероприятия. Я как-то всегда знал, что умру один, что мои похороны не пройдут незаметно и будут "из ряда вон выходящими", но все же мысль, что встреча с самой смертью будет происходить тет-а-тет, была заложена в меня изначально. И вот яма.
Я лежу на дне в грязевой ванной с примесью собственной крови и среди ненайденных трюфелей: "Total spa!" - что еще сказать. Принять данность и извлечь волшебство из момента. "Оптимизм безысходности" конечно, но небо перестает плакать, а тучи разбегаются от полной луны, что тут же красуется на небе, радуя своими размерами. Казалось будто именно ради меня этой ночью она приблизилась максимально близко. И звезды в мелкую россыпь. Мне резко и так ощутимо захотелось разделить это зрелище с тобой. Стало светло, как днем. Я обращаю внимание на фигуру человека под обрывом. Наблюдаю, за плавным, но уверенным приближением, что рассекает лунный свет.
"Никогда бы не подумал, что ты мне окажешься настолько дорог, что на предсмертном одре буду обращаться именно к тебе. Я пройду, переживу, протопчу. Я знаю... надеюсь, что знаю. Но точно знаю: будь ты не по ту сторону все далось бы легче, надежней и с чувством опоры", - фигура остановилась неподалеку и не продолжала свое движение, давая мне понять, что внимательно слушает. "Давненько не было так боязно и наверное покажется, что я слабак, но как же охота твоих объятий. Их было бы достаточно, дабы считать проблемы приключениями; сомнения раздумьями; невозможное вызовом. Человек по природе своей одинок: от рождения, по жизни, до смерти. Но понимание дружбы и постижение любви, в силах затмить любые опасения, любой страх. Сегодня я перестал бояться дождя. - Фигура приблизилась вплотную к моему бренному телу. К моему удивлению лицо не освещалось и играло фантомами знакомых: давно ушедших, близко дорогих, трепетно любимых людей. Но все лица менялись, оставляя после себя дымку воспоминаний. Лишь одно лицо задержалось в моем воспаленном сознании. - Знаешь, никому из людей Рак не станет рассказывать о том, что у него внутри. А те, кому он это рассказывает - не просто люди. Они намного лучше."
"Спасибо, братишка", - все-таки у моей смерти красивое лицо. - "Прости, но должен быть контрольный..."
От выстрела птицы всполошились и некоторое время летели в рассыпную, прежде чем вновь сгруппироваться и расчистить небо. Я смотрел, как мой брат под светом луны обнимает мое застывшее тело. Я душой стою, смотрю и понимаю, что "обидно, досадно, да ладно..." - каждому дано сделать выбор. Вся загвоздка в примирении с последствиями своего выбора. Прости, Младшенький, но это уже не мои заботы. Мне опять спокойно. Я вновь в полете. Хорошо, что вверх...