Помолчав какое-то время, незнакомец снял клетчатую кепку, которая отличалась только размером от той, которую он носил в детстве, из-под нее покатились капли пота и волосы блестели на солнце, чрезмерно измазанные гелем. Немного постояв не зная, что делать и говорить в такой неожиданно неловкой ситуации незнакомец сделал знак уважения адресованный мне, а после побрел дальше по улице. В руках у него был большой чемодан и сетка с едой. Его гомерический атлетизм воссоздал в моих мыслях Колосса Родосского, но его походка, - подумал я, как же его походка все портит, и окликнуть не к месту, и дело-то не мое, наверное. И, когда я решил, что все-таки нужно окликнуть и выразить свое суждение, которое, как оказалось бы в последствии, чересчур лишнее в наших с ним периодических встречах, время уже было упущено. Когда походка так раздражавшая, уже буквально вынудила меня что-то предпринять, возле этого самого незнакомца остановился синий форд из окон которого раздался Пинк Флойд и неприятный женский голос. Он пулей запрыгнул в машину при этом радостно восклицая какие-то слова, которые я не старался услышать. Задняя дверь захлопнулась и из-под колес выпорхнула пыль, как миллиарды крошечных бабочек. Я выдохнул, как будто с облегчением, но облегчения не последовало. Что-то внутри оставалось и грызло меня незавершенностью – но это чувство никак не относилось к незнакомцу в клетчатой кепке, о нем я уже успел забыть.

Книги дают нам больше, чем мы можем от них требовать.
Книги дают нам больше, чем мы можем себе пожелать, - произнес я вслух и пошел дальше своей привычной дорогой к ипподрому.

По четвергам ровно в восемь часов утра, я прихожу в кафе «Карлтонг», оно находится на четвертом этаже пятиэтажного здания, и занимаю привычный столик в углу, возле полукруглого окна с немного треснувшей и облупленной краской, цвета хаки. Ложу на стол зажигалку, кошелек, ручку и журнал, всё расставляю именно в таком порядке. И дальше, как по сценарию, отвечаю на улыбку официантки с пухлыми щечками, в белоснежном фартуке, несмотря на ее пышные формы, легкой походкой направляющейся к моему столику. Как обычно заказываю чашку крепкого кофе и принимаюсь читать хроники, отмечая ручкой места, которые обязательно прочту Милен по возвращению домой.
Всё происходило как обычно в это осеннее утро, во мне не было никаких предчувствий, я просто наслаждался кофе и старался ни о чем не думать. Парочка молодых студентов, сидящая за столиком, заказала два пирожных и три стакан сока, так как первый стакан сока парень выпивал залпом, как только официантка ставила его на стол. Заказанные пироженные и сок были такого же вида и вкуса, что и несколько дней назад. Бармен делал коктейли и обновлял стакан с виски мужчине среднего возраста с огромным родимым пятном на шее.
Официантка переключила своё кокетство на сеньора с бакенбардами и вертела носком по плиточному полу белоснежной и пухлой ножкой.
Из проигрывателя CD-дисков звучал Боб Марли. Безумно пахло кофе. Я выпил свой жадно и заказал еще один при этом мне пришлось долго ждать, чтобы официантка обратила на меня внимание и отвлеклась от своего более важного занятия – кокетства с мужчиной с бакенбардами, чем принять у меня заказ. Тишина становилась невыносимой, будто сейчас должно что-то случиться и время уже на исходе. Я продолжал читать, чтобы как-то подавить это чувство.
Журнал вещал о разных исторических фактах, криминальных происшествиях, в частности, о неком Дэвиде, который пытался доказать жене, что сможет переплыть море и в последствии утонул, где-то в километрах двух-трех от берега, захлебнувшись под огромной волной – ему не хватило воздуха, чтобы выплыть на поверхность. Несчастного нашли рыбаки на западном берегу побережья, он лежал лицом уткнувшись в песок, а его ноги беспрерывно омывало водой. К шее несчастного глупца была привязана бутылка, а в ней записка, в которой он всё и описал, конечно, думая тогда, что он совершит подвиг и станет героем, а не утопленником.
Действительно глупец, – согласился я с автором статьи и перевернул страницу. Но потом опроверг свое согласие тем, что кто его знает, как бы поступил я, будь я на его месте. Ведь я сейчас не на его месте. Может и меня назвали бы глупцом.
Переворачивая страницу журнала одну за другой, меня окатила дрожь, что-то требовало моего внимания, что-то вопило о том, чтобы я посмотрел в окно. Повернув голову, мои глаза настраивали резкость. Я увидел себя идущего по канату, в странной одежде - я никогда не носил шляпу, а тем более в сочетании с шортами, я выглядел смешно. И еще на мне не было ни рубашки, ни футболки. Мое тело до пояса, было вытатуировано какими-то, ранее неизвестными для меня, знаками.
Крепко держа журнал пальцами, меня поглощала физическая истерика, но мой внутренний мир сиял и там царило полное спокойствие. Я смотрел на себя идущего по канату, так спокойно и безразлично, спокойно и безразлично. Я мысленно не давал себе упасть, чтоб не стать посмешищем, чтоб не выглядеть глупцом.

В то время, как я держал равновесие, кафе начало наполняться крысами. Официантка с ужасом и криком бросила поднос с моим заказом и убежала прочь. Кафе опустело за несколько секунд. Крысы были повсюду, кроме моей территории. Старичок напротив моего столика лукаво улыбался и держал ногой ритм.
В помещении и в шляпе, где его нормы приличия, - подумал я, направляясь за свой привычный столик, когда только зашел в кафе полчаса назад. И только теперь, старичок снял шляпу и поздоровался со мной. Он спросил: «Долго ли я смогу себя удерживать на канате». Я кивнул, что: мол смогу долго! Мол, знаю, что делаю! Он одобрительно покачал головой и добавил: я попридержу своих грызунов, не хочу чтобы они испортили интерьер, нравится мне здесь, здесь по-настоящему вкусный кофе и пирожные с вишневым кремом.
Он взял в руки одну из крыс и рассказывал ей о вкусе пирожного и насколько этот вкус напоминает ему о детстве. Крысы слушали его, но спустя какое-то время часть из них просто уходила прочь, часть засыпала, часть доедала объедки, парочка крыс дралась из-за куска мяса. Всем стало неинтересно, когда было известно наверняка, что я продержусь, что я не упаду, что мой канат натянут достаточно сильно, чтобы была возможность продержаться. Мне на секунду стал обиден тот факт, что зрителям становится скучно.
Старичок исчезал постепенно, было дивно и страшно на такое смотреть.
Кадры происходящего закружились вокруг меня, разбросанные предметы вернулись на свои места.
Я вздрогнул от голоса официантки. Пухлые губки спрашивали меня: - «Сеньор будет заказывать что-то еще?», - при этом захлопала ресницами, вспомнив о своем бескрайнем кокетстве и желании быть замеченной.
- Нет, на сегодня хватит, - ответил я с доброй улыбкой, чтобы как-то смягчить обстановку.
Я поспешно собрал свои вещи со стола и оплатил заказ оставив щедрые чаевые. После, выбежал на улицу, чтобы подтвердить свою реальность и смог увидеть только хвосты исчезающих крыс за углами высотных домов, в канализационных люках и решетках подвалов.

5
Пахло опавшей листвой и орехами, мы вошли в арку и начали свою прогулку по узкой аллеи. Наша скамейка с видом на озеро была занята, какой – то изрядно влюбленной парочкой, поэтому мы пошли гулять дальше. Осенняя прохлада была перемешена с зимним настроением, но все-таки было солнечно – это радовало. Радость от солнца и мой воображаемый домашний уют меня не согревал и я предложил выпить вина в ресторанчике неподалеку. Милен отказалась и ускорила шаг вырвавшись вперед. Я не стал ее догонять, зная, что этот жест - это желание на пару минут побыть одной и обдумать то, что тревожит ее в данный момент. Листья отрывались от веток и летели на землю управляемые ветром, несколько листьев приютились в моем капюшоне, несколько я собрал для букета и догнал Милен. Мы шли плечо к плечу, Милен периодически смотрела на меня, будто извиняясь за надобность в одиночестве, я не реагировал, потому что знал, как ей это необходимо, тем более мне не причиняло излишнего дискомфорта её эта, как может показаться, странная надобность.
Мы очень долго гуляли держась за руки и философствуя на различные темы бытия. Милен остановилась, прикоснулась к моим небритым щекам и произнесла: «Артур, я хочу, чтобы ты прочувствовал то, что я скажу тебе сейчас. Я хочу, чтобы в случае твоего прощания со мной ты знал, что я всегда любила тебя, что ты заполнял каждую мою клеточку, что я отдалась тебе сполна и в то же время не сделав себя пустой для тебя. Прочувствуй это, потому что больше всего на свете я не доверяю памяти. Чувствам можно доверять, они не обманывают, как не крути». Я ничего не ответил, я постарался прочувствовать слова и энергию, как просила Милен. Что в таком случае добавишь!
Прошло несколько минут пока я сполна прочувствовал значимость слов Милен, их энергию и силу. В тот момент возле нас прошла семейная пара с двумя детьми, года так по два. Я проводил их взглядом, Милен крепко сжала мою руку и я услышал эти слова, которые, как оказалось, ждал с каким-то трепетным чувством, но я не мог этого допустить.
- Я очень хочу детей, Артур, - щадящим тоном произнесла Милен, посмотрев на меня.
- Хорошо, - немного помолчав, ответил я, чтобы не вызвать подозрение своим незамедлительным ответом.
Я ответил Милен, чтобы немного оттянуть этот разговор. Ответив «хорошо», я выиграл себе немного времени, чтобы мои доводы стали более внушительными. Но вряд ли мой план сработает.
Хотя, тут вопрос в другом: - Хочу ли я, чтобы мой план сработал? - Конечно же нет! Я не то чтобы понимаю это, я это чувствую до кончиков своих пальцев на ногах, каждым кончиком своих волос, каждой нервной клеткой в своем теле. Я как герой добравшийся до места, где находится в заточении его возлюбленная и вот, осталась только одна преграда, которую нужно разбить молотком, а молотка – то нет! И нет возможности за ним вернуться, так как все входы – выходы закрылись. А ты собираешься с мыслями, пытаясь понять,где же ты оплошал, на каком отрезке пути? Оправдываешь себя тем, что путь был нелегким и самый важный элемент спасения ты решил не брать с собой, отнесясь к этому легкомысленно. Да, что теперь! Какое оправдание может превзойти действительность. Теперь то, что ты можешь сделать, так это заткнуться и принять то, что видишь. А ты видишь преграду, стоишь перед ней зная, что возлюбленная твоя там – ждет тебя, даже верит в спасение, а прикоснуться не можешь, не можешь абсолютно ничего.
Я легкомысленно отношусь к своим провалам в памяти, я пошел спасать Милен, совершенно не думая о том, что без этого спасительного «молотка», я смогу ее потерять навсегда заблудившись в эпизодах своей прошлой жизни. Но я очень хотел детей, я очень хотел сделать все, что сделало бы нас обоих счастливыми сполна.

И, еще раз нет, конечно же нет! Конечно, я не хочу, чтобы мой план сработал и чтобы время стерло все то, что было сказано, чтобы я смог привести внушительные факты! Хотя, в то же время, с другой стороны моего сознания, мне хотелось, чтобы мои приступы усиливались и взорвались – при этом исчезнув из моей жизни, из жизни Милен, из нашей счастливой семейной жизни, навсегда.

Когда мы решили сделать второй круг возле озера, наша скамейка была свободной. Мы присели и принялись есть свой обед. Свежие булочки с французским сыром и тоник. Двадцать минут спустя выглянуло жаркое солнце. Наползло много людей, как жуков. Нам стало неуютно от хаоса и лишних движений.
Допивая тоник, Милен всё - таки согласилась выпить вина в ресторанчике неподалеку. Взяв мою руку, она по одному сжимала мои пальцы,- я не знал, что значит эта привычка, но только сейчас понял, что никогда не спрашивал у Милен об этом.
Мы решили пройтись пешком, так как это была пара кварталов от парка. По дороге к ресторанчику нас заворожила струнная мелодия. Недалеко от нужного нам места назначения играл уличный музыкант на виолончели. Постояв несколько минут, как завороженные, мы вынуждены были продолжить свой путь из-за начинающегося дождя. Музыка была для нас неизвестной, щадящей и неприступной, но четко выражала что-то неправильное, преступное, аморальное для заурядного общества.

Мои пальцы уверенно касались скул Милен. Ее скулы, они были точенные, белые и отражали тепло. Мы долго стояли обнимая и целуя друг друга.
В тот момент, в моей голове кружилось четверостишие, оно повторялось снова и снова, было до боли знакомым, до совершенства правильным и я тонул в его ритме, и от сладких губ Милен.
«...От сумасшествия лекарства нет
Искать его нет смысла, нет причины
Когда ты видишь мир каков он есть
Держись за миг,что делает вас ближе...»