В период моей осени я люблю завтракать на террасе. Смотреть на приближающиеся волны. Слушать крик чаек. Заложив ногу на ногу, качаться в кресле и петь всей душой.
Осенью я пытаюсь исцелять людей, осенью мой талант просыпается и я стараюсь воспользоваться им сполна.
Врачом быть нелегко, это стоит мне слишком много сил, поэтому только осень, только эти три месяца.

Осень в Мадриде особенная. Но она скоро перестанет быть такой, если я не смогу найти тот дом, в котором оставил ее, мою Милен. Я должен ее исцелить, если еще не слишком поздно. Она мой человек, которого я должен попытаться вернуть. И я не говорю о любви, мне просто важно вернуть этого человека в свою жизнь.

28
Как начинается весна?
Моя весна начинается с шоколада.
Я не сладкоежка, но я безумно люблю шоколад - совсем чуть – чуть на обед. После чего залпом выпиваю морозильно – холодного лимонада чтоб аж сводило горло. Лимонад растекается по венам. Я всегда пытаюсь принимать все ощущения всем телом.
Весна погружает меня с аквалангом на дно океана. Там я могу истерить, быть безутешным, чувствовать себя маленьким и бесполезным, вести себя, как ребенок и быть по – настоящему смелым возвращаясь на поверхность.
После погружения, я совершаю пробежку длиной в пять километров, а после иду обедать в какое нибудь уютное кафе. Да, именно в те моменты я совершаю свой ритуал с шоколадом и лимонадом.
Я часто пишу или читаю, когда завтракаю, обедаю или ужинаю. Я наблюдаю за людьми, я присматриваюсь к ним. Я стараюсь не осуждать их, пересиливаю себя, отвожу за руку от этих ненужных мыслей и предубеждений.
Часто, ловлю себя на том, как подолгу рисую что-то на бумаге. Удивленно смотрю на рисунок – я никогда не рисую весной, да и вообще не рисую, насколько я могу о себе судить. Но мне кажется, что только весной во мне пробуждается художник, если сейчас я не ошибаюсь.
Я не рисую свою жизнь, я рисую бытие, обыденность, скучность всего происходящего. Так легче. Так легче не быть заурядным.
И, можно спрятать эти негативные эмоции в рисунках, а рисунки куда-то в черный ящик и часто все приходит в норму. Старательно вырисовываю черты лица на клочке бумаги. Кого я пытаюсь вспомнить? Я часто пытаюсь кого-то вспомнить весной.

29
Как начинается зима?
Моя зима начинается в чрезмерной простоте и дымности.
Зимой всегда много дыма, разных голосов, драк и холодных ночей. Зимой мне долго приходится прогревать машину, греть руки, ноги, стараться не упасть на скользком тротуаре.
Зимой чаще всего приходится быть на улице. Нет времени смотреть на прелесть этого периода. Снег слишком быстро падает и слишком быстро тает. Все мелькает перед глазами, как ускоряющаяся видеопленка - дети резвятся, крик, смех, ругательства, пощечины, удары до крови, стоп – кадры в моменты секса, разбегающиеся кошки по своим подвалам, падения, взлеты и посадки самолетов, моря и океаны, финансовые пирамиды, белые воротнички, полная нирвана, темный лес душ и капли горячей воды вытекающих из крана и падающих в мои ладони.
Зимой я умываюсь только горячей водой. Она обжигает мою заледенелую кожу и пробуждает мое тело.
Зима начинается с вёрстки книг. Скучная работенка. Но там меня не существует, я словно становлюсь невидимым. И по – своему прекрасным мгновением есть то, как заканчивается зима. Что дальше происходит, вы уже знаете.
Зимой меня согревая история. Написання история не моей жизни.

30
Как начинается лето?
Ромашки, вернее ромашковое поле. Фотопленка, тёмная комната и полная отдача себя этому процессу. Плёнка проходит этапный процесс, пока получается фотография: сначала я проявляю её, потом промежуточная промывка, дальше фиксирование и окончательная промывка, последний этап – это сушка. Только тогда я получаю чёрно-белую фотографию на которой помню всю цветовую гамму.
Летом моё равновесие приходит в норму. Мои рисунки переходят в форму нажатия указательным пальцем на клавишу спуска затвора фотоаппарата.
Лето – это тонкие шорты, тонкая футболка, сандалии, наручные часы с широким коричневым ремешком и не идущими стрелками. Летом видны мои татуировки на запястьях и затылке. Я остригаю коротко волосы и покупаю себе новые очки.
Моя кожа быстро принимает загар и временами печет от ожогов.
Лето – время литров воды и холодного вина. Я подолгу сижу на пирсе и ловлю ногами волны. Мой фотоаппарат показывает две тысячи фотографий. Я опишу каждую из них, превращу в историю. Каждая история станет главой моей будущей летней книги. Ее нужно будет начать читать с десятой страницы. Почему? Потому я часто что-то пропускаю и когда нахожу, мне хочется дописать эту пару забытых фотографий.
Лето – время мороженого и влюбленных парочек обнимающихся на скамейках.
Мороженное я люблю со вкусом дыни и немного ликёра на дне стаканчика.
Лето – это горячий песок, переполненные автобусы, пробки, и тот же дым, что и зимой. Я делаю щелчок, дальше он превратится в слова.

31.
Как начинается пятый период? Как он называется в этом мире? Вот что мне нужно! Пятое время года. Там и нахожусь я - я настоящий.

32
Временами болезнь охватывает меня целиком, временами я чувствую себя замечательно, будто то, что было до, случилось не со мной. Временами болезнь не прогрессирует, но и не оставляет меня в покое, не возвращает меня в моё тело. В тело, которое принадлежит только мне одному.
Всё, что было написано мною ранее, не может быть на сто процентов правдой, я не уверен в этом. Это записи - обрывки воспоминаний. Перечитывая их, я просто вспоминаю, что должен сделать, кого искать, кого любить, как выбираться из кожи незнакомого для меня человека. Насколько мне бывает страшно, не за себя, а за других - кто рядом со мной. Настолько сильнее я пытаюсь, пытаюсь найти своё пятое время года.
Эта книга, моя записная книжка, мой черновик – в котором я никогда и ничего не смогу исправить.

33
На коричневых, кожаных ботинках - пыль. Мои ноги спокойно лежат на земле и не двигаются. Веки обжигает солнце и бьёт песок поднимаемый ветром. К моей щеке прикасается краешек твоего платья. Мне достаточно приятно от происходящего. Ещё пять минут, ещё пять минут.
Наблюдаю за зверем в клетке - он мечится измеряя свои границы. Бармен доливает мне ром и бросает пару кусочков льда, да так, что капли рома расплескались на стойку бара. Он ловко вытирает всё полотенцем и бросает на меня извиняющий взгляд. Я машу рукой: мол, всё в порядке! Выпиваю ром залпом, вытираю рот салфеткой, закуриваю.
Время – почти полночь. Тишина улиц поглощает меня целиком. Изначально, я знал куда иду, но потом я просто шёл вперед пропуская перекрестки, не обращая внимания на знаки и совпадения. Мне нужна была определенность.

«Раз, два, три, раз, два, три».
- Крепче держи своего партнера, - кричит мне хореограф надевая мягкие балетные туфли. Я сжимаю тонкую талию своей партнёрши ещё крепче. Мне кажется, я причиняю ей боль. Лицо танцовщицы остаётся спокойным, но тело - оно всё дрожит.
Тело танцовщицы полностью в моей власти. Мне ежесекундно становилось неловко, что я танцевал, как дикий зверь, пытаясь соединиться с ней и плыть в одной реке танца.
- Крепче держи свою партнершу! - снова кричит хореограф, исполняя фуэте раз за разом.
Мои пальцы болят от постоянного напряжения, паркетный пол скользит и уносится под моими ногами. Музыка, то нарастает, то уходит назад в пластинку. Звучание еле слышно.
- Я свободен, - кричу я и повторяю ballon без остановок.
В танце , я всегда представляю себя на краю высокой вершины, это потрясающе.

Знаете, чтобы понять альпиниста, нужно взойти на гору, - подумал я, когда моя нога чуть было не потеряла опору.

Чтобы понять кого-либо, нужно просто быть на его месте. Быть в его шкуре, думать его разумом, иначе никак. Иначе, даже не стоит пытаться высказывать своё мнение, если в твои планы не входит разобрать весь этот конструктор и собрать его снова. Да так, чтобы все болтики, части и форма были на своём месте, были идентичны.

Сегодня я нашёл своё море, мой путь к нему был тернист.
Сегодня я нашёл того человека, вернее понял, что это всегда был тот самый человек, на месте которого мне бы хотелось быть, быть в его шкуре, думать его разумом, разобрать и собрать его снова. Мне хотелось понимать и иметь право на то, чтобы высказаться и быть услышанным. Сегодня я нашёл того человека, который бы хотел оказаться на моём месте, она прыгала рядом со мной исполняя ballon, и что самое главное, ей это нравилось, она делала это с радостью. Наш дивертисмент мог бы продолжаться бесконечно, нам только необходимо было этого захотеть.
Зал для балета, то заполнялся, то был пуст, когда мы ночами и днями напролёт обтачивали своё искусство.
С этого самого места продолжается моя дорога к Милен. Мне нужно набраться сил и терпения, и быть более бесстрашным, потому что кто знает, с чем мне придется столкнуться будучи в её коже.

- Мне нужны снасти для рыбалки. Что вы можете мне предложить? Да так, чтобы по разумной цене. Я не профессионал, так, любитель,- обратился я к подозрительной внешности продавцу держащему спичку в зубах и подергивающему правую густую бровь во время чтения.
Продавец не отрываясь от чтения и не вынимая изо рта закуренную сигару, достал всё что нужно. Недовольно взглянул на меня, подсчитал, выдал мне чек на двести долларов, я расплатился и был весьма доволен выбором.
Дальше, я не знал, что делать с этими снастями, но подумал о том, что разберусь на месте или попрошу кого, наверняка я там буду не один. Я рассчитывал на то, что буду там не один, как – то осточертело одиночество.

В фургоне с хот-догами, я купил себе парочку с горчицей и кунжутом, как дополнительные ингредиенты, потом зашёл в магазин за шоколадом и лимонадом. Когда сел в машину, то не знал, для чего я столько всего накупил, не на пикник ведь собрался.
Мой мобильный зазвонил, я увидел знакомые цифры (всегда запоминал только цифры, никогда не привязывал их к именам). Что я должен был сделать в тот момент? Отклонить звонок, отдышаться, закурить, взять себя в руки? Да, наверное так и нужно было сделать.